ГЛАВА 1

Мы, японцы, одержимы борьбой за выживание. Буквально каждый день под нашими ногами дрожит земля. Мы живем на вулканических островах под постоянной угрозой не только сильных землетрясений, но также тай­фунов, цунами, свирепых снежных бурь, весенних паводков. На наших островах почти нет никакого сырья, за исключением воды, и более трех четвертей нашей земли непригодно для жизни и для сельского хозяйства. Поэтому мы очень дорожим тем, что имеем. Вот почему мы научились уважать природу, беречь ее, миниатюризировать технику и технологию и относиться к ним как к средствам, помогающим нам выжить. Мы, японцы, не считаем себя глубоко религиозными, хотя это так; мы верим, что Бог существует во всем. Мы — буддисты, конфуцианцы, синтоисты и христи­ане, но также очень прагматичны. Мы часто в шутку говорим, что боль­шинство японцев рождаются синтоистами, живут как конфуцианцы, же­нятся по-христиански, а хоронят их как буддистов. Наши ритуалы, обычаи и праздники берут свое начало в многовековых религиозных традициях, но мы не связаны никакими запретами и считаем себя свободными пред­принимать любые шаги в поисках самых лучших и практичных способов что-то делать.

Одно из самых важных понятий о ценности, которое мы сохранили с древних времен, — это понятие mottainai, которое не поддается букваль­ному переводу. Это ключевое понятие, которое может помочь многое понять в отношении Японии, японского народа и нашего трудолюбия. Это выражение означает, что все, что есть в мире, — это дар Творца и мы должны быть благодарны за этот дар и ничего не тратить зря. Бук­вально mottainai означает «непочтительный», «нечестивый», но в более глубоком смысле оно подразумевает святотатство, оскорбление Небес.

Мы, японцы, полагаем, что нам все дается как священное имущество, переданное нашему попечению и, по существу, данное нам только взай­мы, чтобы мы его как можно лучше использовали. Растрата чего-либо попусту считается грехом. Мы употребляем выражение mottainai, даже если говорим о расточительности в самых простых вещах, даже воды и бумаги. Неудивительно, что мы выработали такое понятие, которое оз­начает нечто большее, чем просто бережливость; это — религиозное понятие. Я знаю, что такое понятие в определенной степени существует на Западе и на всем Востоке, но в Японии оно несет особый смысл. Борь­ба за выживание при вечной угрозе наступления тяжелых времен pi сти­хийных бедствирі, стремление прорізвестрр товары при мршимуме сы­рья— все это стало для японцев образом жизни, и поэтому пустые траты считаются позором, чуть ли не преступленріем.

В прошлом, когда Японрія была полностью різолрірована, нам приходи­лось преодолевать любые бедстврія собственньїмрі средствами. Мы страда - ЛРІ от голода pi землетрясений, в пожарах много раз сгорали деревянные дома в наших городах, людям прріходилось вновь начинать жизнь с нуля. Мы сталрі мастерами по борьбе с кризисами. Некоторые різ тех, кто прріез- жал в Японию сразу после войны, восхищалрісь тем, как японцы восста­навливают города, которые в 1945 году были превращены бомбами в ог­ромные поля, засыпанные щебнем. Многие пишут, что мы, по-видимому, относились к этому как еще к одному стихийному бедствию, вроде того, что случилось 1 сентября 1923 года, когда мощное землетрясенріе тряхнуло Токио, вследствие чего были разрушены высокие здания и сгорели сотнрі тысяч домов. Такой же ущерб причинили зажигательные и фугасные бом­бы во время Второй мировой ВОРШЫ.

Я вспоминаю, как в 1946 году каждый вечер шел из временного здания ріашері фабррікрі в унрівермаге Shirokiya к токирїскому вокзалу около мили pi на моем путрі не было ни одного целого дома, нрічєго, кроме нескольких дымовых труб и многочріслєнньіх стальных сейфов магазинов рї фабррік, которых когда-то так много было в этом районе. Можно было пройти мррлю в любом направлерши pi ничего не уврщеть, кроме развалин. Тьісячрі «лета - ЮЩРІХ крепостерї» В-29 сбросили зажигательные бомбы на большріе города, чтобы уничтожить сосредоточенную там промышленрюсть — ошрібка японцев в планировании. Почтрі половина наших авиационных двигателері прорізводрілась в одном городе. Все самолеты собрірались в двух городах, а 99% электронных ламп — в трех.

Но в обе эти эры, как после сшхийных бедствий, так и после бедствий по в Ріне человека, город был восстановлен со скоростью, которая удивріла даже иных японцев. ГІррівьікшие к лишениям и стихийным катастрофам, одни семьи после войны перебрались в бомбоубежища своих сгоревших дотла домов, в то время как другие построили лачуги, ріспользовав иско­реженное железо, картон и щепки. Они с досторшством воспрршяли свое несчастье и набрались терпения, но не дольше, чем это абсолютно необхо­димо, и сразу же начали работать, восстанавливая свои дома, искусно вы­делывая печки из камней и валявшихся повсюду кусков металла, собирая остатки пригодных материалов из обуглившихся руин. В ходе восстанов­ления города велись поиски новых путей и применялись новые методы, чтобы узнать, как лучше выдержать любую очередную катастрофу, когда бы она ни произошла.

Imperial Hotel, построенный по проекту великого американского архи­тектора Фрэнка Ллойда Райта, выдержал землетрясение 1923 года (фак­тически он был официально открыт всего за несколько часов до земле­трясения), и его технические методы стали предметом изучения и примером. В результате была создана новая технология строительства, и она сегодня постоянно совершенствуется в лабораториях по изучению землетрясений в университете в Цукубе и во всей Японии. В этих лабо­раториях моделируются землетрясения, чтобы испытать фундаменты зданий и строительные методы. С помощью компьютеров возможны такие виды моделирования, которые прежде были недоступны, и в ре­зультате японская технология строительства, по всей вероятности, лучшая в мире. Она и должна быть лучшей, потому что тесно связана с пробле­мой выживания.

Мы также очень экономны, причем экономим не только деньги, хотя и в этом мы неплохо преуспели. Впервые приехав в США, я был поражен, увидев, как американцы выбрасывают старые газеты. Я не мог поверить, что после беглого просмотра заголовков за завтраком они откладывают газету в сторону или выбрасывают ее в мусор. Некоторые американцы хранили их до тех пор, пока пачка газет не достигала больших размеров, а потом относил на свалку. Они могли вырезать телевизионную программу и выбросить все остальное. Меня также поражали размеры этих газет; в Японии газеты гораздо тоньше. Я никогда не видел ничего подобного вос­кресному изданию The New York Times, которое иногда весит несколько фунтов. Посіє того как поживешь в Америке некоторое время, к этому начинаешь привыкать.

Когда я жил в Нью-Йорке, то познакомился с японцем, недавно при­ехавшим в Штаты, и тот признался мне, что столкнулся с проблемой, ко­торую не мог разрешить сам, и надеялся на мою помощь. Конечно, я от­ветил, что буду рад ему помочь. «В чем ваша проблема?» — спросил я. Но он не хотел ничего говорить.

«Вам надо прийти в мой номер», — сказал он. Я пришел к нему в номер и сразу же обнаружил эту проблему. Маленькая комната была почти пол­ностью забита газетами — газеты штабелями стояли у стены, под кроватью, заполняли стенные шкафы. Он не мог заставить себя выбросить их и не знал, что с ними делать. Я договорился о том, чтобы из его номера вынес­ли газеты, к его огромному облегчению, и объяснил, что понятие mottainai не относится в американском обществе к числу понятий, так прочно во­шедших в плоть и кровь, как в Японии.

Процент грамотных так высок, что журналы, книги и газеты в Японии процветают. Мы используем бумагу повсюду — от предметов религиозных ритуалов, картин и книг до абажуров и занавесок, оберточной бумаги и упаковки, а также для всевозможных украшений, и поэтому Япония стала вторым в мире производителем бумаги после США, выпуская более 190 млн т в год. Но тем не менее Япония занимает первое место в мире по проценту вторичного использования бумаги — в 1984 году мы собрали макулатуру для производства 50% всей бумаги. (В США эта цифра составляет 27%, во Франции — 34%, в ФРГ — 38%, в Голландии — 46% и в Англии — 28%.) Один старомодный, но эффективный метод, который мы используем, за­ключается в том, что сборщики макулатуры с громкоговорителями пери­одически объезжают на грузовиках или обходят с тачками свои районы, собирая старые газеты и журналы и предлагая в обмен туалетную бумагу. Быть может, на улицах Нью-Йорка это выглядело бы несколько странным, но, по всей вероятности, это было бы разумно. Мы также используем в качестве вторсырья большое количество алюминия, стали, стекла, цинка, меди, свинца. В Японии люди очень честно разбирают свой мусор, чтобы содействовать сбору вторсырья.

Поскольку нам всегда приходится быть бережливыми, чтобы выжить, мы, японцы, считаем более целесообразным и экономичным обогреваться с помощью жаровни для ног или рефлектора, чем использовать для созда­ния комфортных условий всего для одного-двух человек всю энергию, необходимую для обогрева всего помещения (или дома). Даже горячая японская ванна служит всей семье (японцы моются не в ванной), прогревая тело зимой настолько, чтобы человек мог легко высидеть ужин в продува­емом всеми сквозняками японском доме, прежде чем лечь в теплую постель. В Америке большие дома отапливаются зимой и охлаждаются летом, что­бы создать удобства для нескольких человек, и японцам старшего поколе­ния, вроде меня, эго кажется расточительством, но теперь мы в Японии делаем то же самое. Иногда нам приходится снимать зимой пиджаки, по­тому что во многих учреждениях очень жарко, и надевать их летом из-за кондиционеров. После введения второго эмбарго на нефть японский пре­мьер-министр Масаеси Охира попытался убедить японских бизнесменов и чиновников носить на работу видоизмененный летний пиджак типа сафа­ри, вместо того чтобы надевать рубашку, галстук и пиджак, тогда не при­ходилось бы намного снижать температуру в помещении, и некоторое время он сам носил такой пиджак. Он даже позировал перед журналистами в костюме, который он назвал «энергосберегающим», но японцы слишком педантичны, чтобы так вольно одеваться, и этот костюм так и не вошел в моду. Но температура в служебных помещениях была приведена в соот­ветствие с задачами экономии энергии, и люди просто больше потели. Мы в Sony взяли за правило никогда не перегревать и не переохлаждать ни одно из наших помещений и вывесили табличку на нашей главной конто­ре, в которой объясняли нашу политику посетителям.

Вплоть до первого эмбарго на нефть многие японцы, по-видимому, считали, что наш экономический рост базируется на предположении о том, что нефтяные ресурсы неограниченны и что все, что нам надо сделать, это пойти и подобрать их и что с помощью этих ресурсов мы сможем беско­нечно расширять нашу промышленность. Когда наступил нефтяной кризис, нам снова пришлось вспомнить о смысле выражения rnottainai. Но мы также научились применять принципы, которые лежат в основе этого вы­ражения, и сегодня при гораздо более возросшей экономике мы сжигаем меньше нефти, угля и природного газа, чем в 1973 году, потому что мы научились их эффективно использовать.

Когда наступили нефтяные кризисы, на помощь Японии пришла спо­собность японцев работать сообща. Япония тогда, как и теперь, почти целиком зависела от импорта нефти. И эта нефть стала обходиться нам очень дорого, поэтому мы думали прежде всего о том, как ее сэкономить. На всю японскую промышленность была возложена обязанность экономить нефть и искать пути сокращения потребления энергии на наших заводах, и перед ней была поставлена задача производить товары, которые будут потреблять меньше энергии. Фактически это было как раз в нашем вкусе. Ибука был фанатиком сокращения потребления энергии; это одна из глав­ных причин того, что он захотел использовать транзисторы.

Мы изучили все наши заводские операции, а также наши товары и вне­сли конструктивные изменения там, где мы могли сэкономить хотя бы очень небольшое количество энергии. За несколько месяцев действия эм­барго на нефть мы модифицировали конструкцию кинескопа нашего те­левизора Trinitron, заменив косвенный индукционный нагрев катодов прямым индукционным нагревом, сократив потребление энергии на 12%. Мы также заново рассмотрели все формы потребления энергии в Sony, не только на наших заводах и в конторах, но также потребление энергии на­шей аппаратурой. Я провел анализ потребления энергии, когда мы с женой строили наш новый дом в токийском районе Аобадаи в 1969 году. Я хотел построить в подвальном помещении теплый бассейн, но возникли две проблемы: во-первых, влажность распространилась бы до верхних этажей и, во-вторых, потери тепла при эксплуатации бассейна были бы большими и ненужными. Я подсчитал, что 90% тепловых потерь приходилось бы на испарение. Сконструировав пенопластовое покрытие всей поверхности бассейна и «законсервировав» таким образом влажность и тепло, мне уда­лось решить обе проблемы. Потом я запатентовал эту идею в США и Японии.

В 1973 году все производители электробытовых приборов занялись проблемой сокращения потребления энергии и даже соревновались между собой в том, кто сможет произвести товары, потребляющие как можно меньше энергии; низкое потребление энергии стало одним из главных критериев, способствующих продаже товара, и одним из новых критериев конкуренции. В то время я был разочарован, когда увидел, как мало сдела­но для изменения конструкции товаров в других странах, но, по-видимому, в странах, имеющих собственную нефть, например в США и Англии, кри­зис не оказал такого сильного воздействия на каждого гражданина, как в Японии. Мы понимали, что, если у нас выключат электричество, мы по­гибнем. Некоторые из самых больших пессимистов предупреждали, что в худшем случае Япония должна быть готова вернуться к своим земледе­льческим корням. Практически мы понимали, что нефть у нас будет, по той или иной цене, но мы знали, что изменения необходимы, что мы не можем больше быть расточительными и нашим мечтам о неуклонном экономическом росте, наверное, не суждено сбыться. Фактически в резуль­тате первого эмбарго на нефть реальные темпы роста нашего валового национального продукта упали с 8,8% в 1973 году — самые высокие темпы роста в индустриальных странах — до 1% в 1974 году — самое большое снижение темпов роста в том году среди этих стран.

Благодаря кризису мы стали работать более эффективно. Используя новейшую технологию, мы сконструировали осветительные приборы, ко­торые потребляли меньше энергии, а также генераторы с более высоким коэффициентом полезного действия. Вскоре люди, которые приходили на Гиндзу и видели там и в других местах яркие огни, не могли поверить в то, что мы сжигаем меньше энергии. Заводы научились вторично исполь­зовать отработанное тепло и газы, а также производить продукцию с мень­шими энергетическими затратами. Благодаря новой технологии был зна­чительно повышен коэффициент полезного действия моторного топлива. И вскоре мы начали понимать, что можем использовать каждый баррель нефти эффективнее других стран.

Один интересный аспект ситуации с нефтью заключается в том, что, поскольку наша страна маленькая, мы расходуем на транспорт меньше нефти, чем на промышленность, в то время как в США сложилась обратная картина. Там на транспорт идет более половины каждого барреля нефти. Одно время мы завидовали Англии, потому что у нее есть собственная североморская нефть, но, когда в 1980-е годы цены на нефть резко упали и возникло перепроизводство нефти, дорогая североморская нефть Англии стала бременем для страны. Мы все еще импортируем 99,7% требующейся нам нефти, 100% алюминия, железной руды pi никеля, более чем 95% меди и более чем 92% газа. Поэтому нас постоянно гнетет страх лишиться пос­тавок и мы стараемся поддерживать хотя бы стодневньш запас нефтрі в наших нефтехранилищах и в стоящих на приколе супертанкерах, просто на всякий случай. Это, конечно, благоразумно, но я думаю, что это также наследие нашего недавнего прошлого как аграрной страны и чувства уяз­вимости.

Когда вам с детства говорят, что металлический предмет, который вы держите в руках, сделан из железной руды, добытой в далеких странах, привезенной! в Японрпо за большие деньги и загруженной в доменные пєчрі, в которых сжигаются газ и уголь різ других далеких стран, то такой предмет кажется очень дорогим. В Америке, возможно, экономически целесообраз­но произвести серию ведущих мостов для автомобилей, потом проверить их и выбросить те, которые не прошли контроля. В Японии нам не позво­ляет делать этого элементарная экономия. Наша общая философия, свойс­твенная всей промышленности Японии, состоит в том, что каждый сам себе контролер и что производимую продукцию надо делать без брака на каждом этапе операции. Нам это кажется естественным. Это осторожная и консервативная философия, но она хорошо нам служит. В Америке допус­кается определенный процент брака, мы же всегда стараемся избежать даже единичных случаев брака. Можете себе представить, как мы были озабоче­ны в 1950-е годы, когда у нас было так мало средств, а количество пригод­ных транзисторов составляло у нас в первое время лишь 5% всей продук­ции. Главной задачей всех работников Sony, над которой они трудились днем и ночью, было поднять качество до 90% с лишним пригодных экзем­пляров, чего мы и добились за несколько месяцев. Я очень рано обнаружил, что для Sony послепродажное обслуживание в зарубежных странах обхо­дилось столь дорого, что обеспечение гарантии качества на каждом этапе производства было дешевле.

Я также узнал, что в Америке к сырью относятся гораздо более легко­мысленно, чем в Японии. У Америки так много всего — нефти, угля, меди, золота, урана, леса, — что даже сегодня американцы, по-видимому, не принимают всерьез проблему экономии. Я вспоминаю одно американское выражение — «неисчерпаемый источник». У нас такого выражения нет.

У нашего народа аккуратность, наверное, в крови. Быть может, это как - то связано с той тщательностью, с которой нам приходится учиться ри­совать сложные иероглифы японского языка. Когда мы, например, говорим японскому рабочему, что допуски той или иной детали составляют ±5, он автоматически старается сработать эту деталь с нулевым допуском. Созда­вая свой завод в США, мы обнаружили, что рабочие точно следуют инс­трукциям. Если мы им говорили: «Сделайте эту деталь с допуском ±5», мы и получали детали примерно с такими допусками, но эти допуски крайне редко были так близки к нулю, как у японских рабочих. Мы обсу­дили вопрос, что нам делать с этим, и быстро нашли ответ. Для амери­канских инструкций мы просто установили допуски в пределах ±2, и американские рабочие выпускали нужную нам продукцию, соответствую­щую этим допускам. Если нам было нужно, чтобы американские рабочие сделали деталь с нулевыми допусками, это требование выполнялось стро­го по инструкции.

Я ни в коей мере не хочу дискредитировать иностранных рабочих. Там, где люди привыкли к иному подходу, порой приходится им пользоваться. Я уверен, что американские управляющие, которые имели в Японии дело с японскими рабочими, накопили не менее интересный опыт. Когда мы начали сборку телевизоров Trinitron в Сан-Диего, мы работали с неопыт­ными рабочими и, конечно, беспокоились о качестве. Нам надо было объ­яснить новым рабочим, чего мы ожидаем от них и почему. Мы обсудили эту проблему с управляющими на этом заводе, Майком Моримото, Юни - ти Кодэрой и Роном Дишно, которые отвечали за сборку. В итоге нашелся простой ответ: показать каждому рабочему, что произойдет с телевизором, если он не выполнит свою операцию надлежащим образом. Были сделаны телевизоры, в которых где-нибудь были неправильно соединены провода, и рабочие, выполнявшие эту часть сборки, могли видеть, что происходит с изображением на экране, и найти причины дефекта — место плохой спайки, соединитель или что-либо еще. Очень скоро мы добились в США такого же качества, как в Японии. Когда мы открыли завод в Бридженде, в Уэльсе, то отправляли сделанные там детали в Японию на проверку и потом возвращали их для сборки на завод в Англии до тех пор, пока не убедились, что все детали соответствуют стандартам.

Мы, японцы, всегда стремимся развивать нашу собственную технику и технологию, усваивая различные аспекты зарубежной техники и соединяя их для производства соответствующих предметов или систем. Мы все еще используем в нашем языке китайские иероглифы вместе с одной из чисто японских слоговых азбук, которая накладывает на довольно простую ки­тайскую грамматику очень сложную нашу. Вторая наша слоговая азбука предназначена для обозначения произношения иностранных слов. Любое новое иностранное слово может быть внесено в наш язык этим путем. Разумеется, мы будем произносить его по-своему, но нам не надо строить для этого целую цепь китайских иероглифов, чтобы приблизительно пра­вильно обозначить тот или иной звук. Письменный японский язык тоже очень удобен для скорочтения, потому что для того, чтобы понять, о чем идет речь в том или ином отрывке, достаточно лишь быстро пробежать глазами китайские иероглифы. Это тоже технология.

В 1543 году по чистой случайности у берегов маленького японского острова Танэгасима, недалеко от южного побережья Кюсю, остановилось для пополнения запасов китайское торговое (а может быть, и пиратское) судно, на борту которого находились несколько португальцев. У португаль­цев были два фитильных ружья, и, пока судно загружалось продовольс­твием, они охотились на острове. Когда Токитака, владелец этого уединен­ного острова, увидел это новое оружие, он стал просить, чтобы его лучше ознакомили с ним. Португальцы, очевидно, согласились научить его стре­лять, и к тому времени, когда они были готовы к отплытию, Токитака решил приобрести эти два ружья, за которые он очень дорого заплатил португальцам. Он приказал своему главному кузнецу сделать такие же ружья, вот так в Японии и появилось огнестрельное оружие. Говорят, что через несколько лег японский вариант португальского оружия, которое в Японии теперь называется «танэгасима», превзошел оригинал, ноя не могу за это поручиться.

Япония долго находилась под чарами оружия. Но они были разрушены в 1945 году, и сегодня Япония — наименее вооруженная из всех индустри­альных стран мира. Остров господина Гоїш так и, расположенный рядом с нашим главным островом на самом юге страны в Тихом океане, оказался с точки зрения географии самым подходящим местом для сооружения кос­модрома Национального управления по исследованию космического про­странства, откуда с помощью его новейших ракет запускаются спутники связи и метеорологические спутники. По иронии судьбы этот остров дваж­ды стал пионером новейшей техники в Японии. Технология, которая изуча­ется сегодня на этом острове, дает такие средства для выживания, как гео­стационарные спутники, обеспечивающие способность поддерживать связь с остальным миром, а также метеорологические спутники, поставляющие важные сведения о погоде и результаты наблюдений за Солнцем, которыми мы делимся с другими странами в западной части Тихого океана.

В XVI веке японские солдаты во главе с Тоётоми Хидэёси вторглись в Корею, и среди людей, увезенных в Японию, были корейские гончары и другие ремесленники, достигшие совершенства в прорізводстве различных видов керамики и металлических изделий. Они использовали приемы, не известные в то время в Японии, и пррівріли ррх японским ремесленникам. Таким образом, у японцев всегда была большая тяга к технике pi техноло- гии. Я уже говорріл о периоде революции Мэйдзи, когда мы старались использовать все врідьі новой техники, которые нам удавалось найти на Западе, и учились делать самые разнообразные вещи — от крршолинов до локомотивов.

Но, говоря о технике и ее пользе для человечества, я подразумеваю не только новейшие изобретенрія того илрі ршого века. Можно иметь замеча­тельную технику pi не знать, что с ней делать. И можно рімєть примитрівную технику, которая спасет вам жизнь.

В одрш январский день в 1974 году двое рыбаков бродили по камышовым зарослям в уедршенном месте близ рекрі Талофофо на острове Гуам, рас­ставляя ловушки для креветок, когда им почудилось, что поблизострі кто - то рїдєт. Они остановились и стали ждать. Через несколько секунд камыши раздвинулись pi оттуда выскочил коренастый, жилистый, бородатый чело­век в чем-то вроде холщовой военной формы. Увидев рыбаков, он вздрог - ріул, бросріл ловушки, поднял руки в молитвенном жесте и бросршся на одного різ мужчин. Рыбаки повалрілрі его на землю рр связали ему руки. В местном полицейском участке он встал по стойке смирно и представріл - ся как капрал Ерітрі Екои из интендантского корпуса японской император­ской! армии. Когда в 1944 году американские войска вновь захватили Гуам, он скрылся от преследований и прятался почти три десятка лет. Он расска­зал невероятную рісторрію о том, как он ВЫЖРШ.

До призыва в армию в 1941 году Екои был портным. Он служил в ин - тендантской частрр в Крітае рр в марте 1944 года, незадолго до паденрря Гуама, был переведен на этот остров. После того как американские войска вновь установррли контроль над Гуамом, японскріє военные власти сочли его по - грібшрім pi посмертно произвели его в сержанты. На буддийском алтаре его семьи была установлена мемориальная доска, но его родители до самой смерти не верили, что он умер. Если не считать анемии, у него было пре­красное здоровье. Когда его положили в больницу, он попросил только «что-нибудь соленое». Он прожил без соли двадцать восемь лет. Он купал­ся в небольшом ручье недалеко от своей пещеры и брал оттуда питьевую воду. Он выкопал яму глубиной восемь футов, используя в качестве лопа­ты гильзу артиллерийского снаряда; сделал крыпгу из бамбука и соорудил канализационный сток и отхожее место.

Когда остров захватили американцы, ему было приказано сжечь военную форму, и он вместе с двумя другими солдатами бежал на безлюдную око­нечность острова. Ёкои сказал, что двое других солдат жили отдельно и умерли за несколько лет до того, как он был обнаружен. Чтобы иметь одежду, он сдирал гибкую кору с дерева паго, делал из нее нити и плел ткани на самодельном ткацком станке. Затем он разрезал ткань портновс­кими ножницами, которые у него сохранились, и шил брюки, рубашки и куртки. Он делал иголки, разбивая медные патроны и заостряя их осколки. Он нашел брошенную коробку от американских боеприпасов и несколько пулеметных гильз, которые служили ему сосудами, в реке обнаружил об­рывки каната, на берегу — кусок ткани, немного проволоки и пластмассо­вую коробку. Проволока пошла на пряжки для пояса, из пластмассы он сделал пуговицы. Он выжимал масло из мякоти кокосовых орехов и ис­пользовал скорлупу как чашки.

Он также научился зажигать огонь трением палочек и поддерживал его с помощью фитиля из кокосового волокна. Зажженный фитиль тлел не­сколько дней, и он раздувал его, когда ему нужно было приготовить пищу. Иногда он ел диких крыс, которых ловил самодельными ловушками. Ему случалось ловить оленей, и он коптил мясо над своим очагом в напоми­навшей корзину штуковине, изобретенной им для уменьшения количества дыма, выходящего через его вентиляционный ствол. Он ловил пресновод­ных креветок и рыбу и сумел развести некоторые овощи.

Ёкои встречали на родине как героя. Он получил причитавшееся ему жалованье, написал книгу и теперь сам выступает с лекциями о жизни в диких условиях. К счастью, мало кому из нас суждено пережить испытания сержанта Ёкои. Я пересказал историю о том, как он выжил, чтобы подчер­кнуть то, с чего я начал, а именно что даже самая примитивная техника и технология может сохранить жизнь. Ведь техника — это не только те чу­деса, которые сегодня делают нашу жизнь такой удобной.

ГЛАВА 2

Быть может, именно потому, что нам так нужны средства выживания, японские ученые уделяют больше внимания конкретным разработкам, чем чистой теории. Мы взяли много теоретических идей и превратили их в реальные предметы, во многих случаях — в такие вещи, которые не могли себе представить создатели фундаментальной технологии. Это, конечно, неизбежно. Хорошим примером из истории Sony может служить приме­нение нами транзисторов для радиоприемников. Сегодня мы разрабатыва­ем новые материалы для машин, которые пока еще существуют только на чертежных досках, но которые, как нам известно, потребуются на опреде­ленных этапах опытно-конструкторских разработок.

Самую большую трудность представляет внедрение новой техники в быт. Стоит только людям узнать преимущества той или иной техники, как им хочется ее получить. Какая домашняя хозяйка захочет вернуться к стираль­ной доске? Вот еще один пример: до тех пор пока компьютеры и бортовые микропроцессоры не получили широкого распространения, мало кто пони­мал, что их машины могут потреблять гораздо меньше горючего, что они могут быть такими комфортабельными, а также более безопасными из-за техники, появившейся благодаря компьютерам. В целях обеспечения безо­пасности многие модели теперь оснащены сенсорами, которые автоматичес­ки включают фары с наступлением сумерек, а также «дворникам» ветровых стекол, которые начинают работать с первыми каплями дождя. Стало воз­можным производить меньшие, но более экономичные двигатели, потому что крошечные бортовые компьютеры сделали их коэффициент полезного действия высоким. В автомобильных двигателях увеличивается количество керамических деталей, что делает их более жаростойкими и прочными. Но­вые синтетические материалы заменяют сталь. Оптическое волокно вскоре вытеснит медную и алюминиевую проволоку в электрических системах. У нас есть автомобили, которые словами предупреждают нас, когда та или иная система или ее компонент находятся в опасном состоянии, если открыта дверь, если мало горючего и т. п. У нас есть также автоматические радиопе­ленгаторы, подающие сигнал на карту, установленную на приборной доске. Более того, у нас есть компакт-диски CD-ROM, которые хранят тысячи карт. Точка, указывающая положение машины, перемещается по карте во время автомобильной поездки. Если автомобиль оснащен этим, заблудиться невоз­можно. Я надеюсь, что будут созданы противоаварийные системы и многое другое — и все это благодаря маленькому бортовому микропроцессору с большой емкостью памяти.

Однако, принимая во внимание все, что уже сделано для автомобилей, а также все дополнительные вспомогательные средства и удобства, которые будут изобретены, следует сказать, что в основной конструкции автомоби­лей едва ли произойдут изменения. Четыре колеса, двигатель и корпус легковых автомобилей останутся стандартными, и автомобилестроители приближаются к своему пределу. Все улучшения техники так или иначе направлены на повышение безопасности автомобилей, их совершенство­вание и более высокую надежность, но так как надежность автомобилей будет продолжать увеличиваться, они вскоре, по существу, не очень будут отличаться друг от друга. Как человек, интересующийся проблемами сбы­та, я убежден, что люди привыкают к этим успехам автомобилестроения.

Широкие слои населения уже считают их само собой разумеющимися, и в глазах потребителей главным различием становится стиль. Технологические усовершенствования, по мере того как они прогрессируют и становятся частью нашей жизни, принимаются как должное.

Когда я начал водить машину, само это дело можно было приравнять к специализированной технологии, и, чтобы сдать экзамен, я должен был знать все о механике двигателя и коробке передач. Сегодня в этом нет не­обходимости. Мы уверены, что специалисты починят нам машину, если в ней что-то разладится. Иногда я жалею о том, что уже не могу возиться с двигателем машины, но это компенсируется тем, что мне не нужно ставить машину на возвышение на ночь, с тем чтобы я мог завести мотор на сле­дующее утро: у меня есть другие дела, которым я отдаю свое время. Люди моего возраста и даже те, кто помоложе, еще помнят то время, когда так часто спускались шины. Сегодня это случается редко.

Я помню то время, когда постоянно приходилось заменять радиолампы и другие детали радиоприемников и первых телевизоров, когда в аптечно­хозяйственных и других магазинах США были установлены контрольные стенды, куда люди могли принести подозрительные электронные лампы с испортившихся телевизоров, проверить их и, если нужно, купить новые. С появлением транзисторов, диодов, полупроводников, интегральных схем и повышением качества производства все это исчезло. Автоматы для пай­ки, а также совершенствование контроля качества, в дополнение к новым материалам, которые стали теперь более прочными и надежными, значи­тельно уменьшили потребность в ремонте.

Но так как высокое качество, надежность и прогресс стали обычным явлением, перед нами, промышленниками, встала задача создавать вещи, которые должны быть настолько новыми и интересными, чтобы привлечь покупателей. Очевидно, что нам нечего будет надеяться выдержать конку­ренцию в нашем деле, если мы не станем постоянно улучшать товары, которые мы предлагаем населению, а это требует новой технологии.

Благодаря лазерной технологии при производстве компакт-дисков для новых проигрывателей мы можем слушать у себя дома музыку в самом точном воспроизведении. Эта технология, при которой крошечный лазер считывает информацию, записанную на покрытой синтетическими мате­риалами алюминиевой пластинке (здесь не требуется игла, бороздящая канавки, как на старых пластинках), возвестила начало новой эры, когда люди могут слушать музыку в точности такой, какой она была исполнена музыкантами для записи. Мы слышим только музыку, без досадных зву­ковых помех, как, например, шипение ленты или треск из-за царапин или пыли в канавках пластинки, но с динамическим диапазоном, который придает музыке стереофоническое звучание при ее воспроизведении. Ди­рижеру Герберту фон Караяну так понравилось это новое изобретение, что еще до полной продажи всего ассортимента проигрывателей и до появления в магазинах в большом количестве компакт-дисков мы вместе с ним учас­твовали в беседе с журналистами из разных стран в Зальцбурге, а позднее в Токио на тему об этом новом изобретении и его значении.

Некоторые из моих коллег в области электроники говорят, что лазер — это одно из величайших изобретений нашего века, не менее важное, чем тран­зистор, интегральная схема и большие интегральные схемы последнего времени. Я согласен с этим. Нет никакого сомнения в том, что лазерная технология изменила нашу жизнь и будет продолжать менять ее на протя­жении многих десятилетий. Первое впечатляющее использование лазерной технологии, которое отметила общественность, — это ее применение в про­мышленности и медицине: применение лазеров в хирургии означало качес­твенный скачок по сравнению с тем временем, когда помощником хладнок­ровному уму хирурга был только скальпель. Чтобы перенести лазер из лаборатории и больницы в дом, потребовались люди с широким кругозором. Теперь мы используем лазер в цифровых, оптических и акустических систе­мах, где он дает оптимальную точность звука и воспроизведения изображе­ния, но это только начало того, что может стать революцией быта, в которой лазер будет главным элементом целого ряда новых устройств — от охранной сигнализации до систем информации и управления.

Совершенствование лазеров, используемых для считывания цифровых дисков, привело к созданию запоминающих устройств, в которых один маленький диск диаметром 4,7 дюйма может хранить 275 тыс. страниц текста. Сегодня вся энциклопедия Грольера записана на один небольшой диск, и, нажимая кнопки на клавиатуре, вы можете вызвать любую нужную вам страницу. Сегодня молено записать на такой диск всевозможную ин­формацию и хранить ее для дальнейшего использования. Это открывает широкие перспективы для ученых, для библиотек, для публикаций. Воз­можности применения компакт-дисков в работе компании безграничны, например, можно инвентаризировать и хранить огромное количество раз­нообразной информации и при этом отыскивать ее почти мгновенно. Такое устройство, связанное с компьютером или являющееся элементом компьютера, соединенного обычными телефонными проводами с инфор­мационной базой, которая может находиться где угодно, таит в себе уди­вительные возможности. Мы сделали только самые первые шаги в приме­нении лазерной технологии, компьютеров и средств связи.

Мой сын Macao возглавляет в Sony отдел бытовых и персональных компьютеров, и он порой выражает нам недовольство, потому что, по его мнению, высшее руководство не прилагает достаточно усилий для его от­дела. «От меня ежедневно требуют, чтобы я выдвигал новые идеи в отно­шении бытового применения компьютеров, — говорит он,— но это труд­ное дело. Люди мысленно представляют себе отдельный экземпляр компьютера непременно с дисководом и клавиатурой, напоминающей пи­шущую машинку. Трудно убедить людей в том, что он им нужен. Однако устройство для сбора и обработки информации — это совсем другое дело, и мы хотим его создать. У всех есть телевизор и телефон. И стоит вам добавить к ним компьютер, как вы сразу же получите все необходимое для создания информационной системы. Вам будет не хватать только програм­много обеспечения. Нет никакого сомнения в том, что весь мир идет в этом направлении».

Иногда меня забавляет, что, хотя мы, руководители компании, считаем себя прогрессивными во всем, что касается техники, молодые люди, кото­рые прибывают к нам из низших звеньев руководства, зачастую бранят нас сегодня за то, что мы медленно осваиваем новую технику. В наше время мы, наверное, были такими же. «Лет двадцать тому назад, — говорит Ma­cao, — старшие сотрудники компании передавали свои знания молодежи сверху вниз. Старые управляющие знали аналоговую технику вдоль и по­перек, они были кумирами, и это справедливо. Но сегодня некоторые из новых сотрудников с высшим образованием знают о цифровой технике больше своих начальников. Поэтому они передают свои знания снизу вверх; это совершенно новая тенденция».

Одна из сильных сторон Sony состоит в том, что структура нашей ком­пании не такая жесткая, чтобы она страдала синдромом ИНЗ — «изобре­тено не здесь».

Это выражение означает нежелание некоторых высокомерных управля­ющих признать идею, которую они не могут поставить себе в заслугу. Такая проблема возникает порой в традиционных японских компаниях с жесткой структурой: хотя некоторые из наших лучших идей исходят от седовласых руководителей компании, мы всегда черпали энергию в нижних эшелонах, поощряли и вознаграждали ее, и будем продолжать такую по­литику, быть может, еще более решительно и в последующие годы. Многие из наших технических успехов — от транзисторов до кинескопов Trinitron и телевизионных систем высокой четкости — были достигнуты упорными молодыми людьми, которым голова была дана для того, чтобы руководс­твоваться своей интуицией.

Мы взяли курс на создание новых средств связи в 1990-е и последующие годы. Параболические антенны с зеркалом для приема передач со спутни­ков уже широко используются в США в быту, и это изменит систему ра­дио - и телевещания, потому что с помощью даже маленькой параболичес­кой антенны можно получить дома огромное коліні єство информации из самых разных источников. Для этого потребуются более универсальные видеокассетные магнитофоны или системы лазерных дисков, способные хранить информацию для дальнейшего использования. Это окажет воз­действие не только на радио - и телевещание, на радио - и телекомпании, но и на их рекламодателей.

Некоторые из компаний кабельного телевидения в США начали коди­ровать свои сигналы, чтобы люди, имеющие параболические антенны, но не купившие лицензию на декодер, не могли принимать их передачи. Но базисная электронная техника настолько открыта, что здесь секретов поч­ти нет, и искусные специалисты уже научились делать декодеры без лицеи - зий. Мы знаем пример того, как в начале эры компьютеров сообразитель­ные молодые люди сумели получить доступ к информации, хранящейся в некоторых самых защищенных компьютерах. И я убежден, что, когда мы вступим в новый век, защита информации станет еще более важной про­блемой, особенно когда даже новые миниатюрные компьютеры смогут действовать с молниеносной скоростью, производя миллионы вычислений за несколько секунд.

Что же касается происходящего сейчас, то обычные черные долгоиграю­щие пластинки уступают место компакт-дискам. Это такое же принципиаль­ное изменение, как переход от старых пластинок со скоростью 78 оборотов в минуту к долгоиграющим пластинкам. Небольшие бытовые телекамеры с 8-миллиметровым форматом вскоре станут стандартными камерами для любителей точно так же, как 16-миллметровые кинокамеры Betamovie и видеомагнитофоны отодвинули на задний план 35-миллиметровые кинока­меры. Теперь мощная самозаряжающаяся видеокамера, достаточно маленькая, чтобы занять немного места в «дипломате», с кассетами, меньшими стандар­тной магнитофонной кассеты, дает прекрасные, четкие изображения даже при малой освещенности. Эта эволюция сильно напоминает переход от громоздких старых складных фотоаппаратов и неудобных держателей для форматной фотопленки к компактным 35-миллиметровым фотокамерам, получившим сегодня столь широкое распространение. В свою очередь 35-миллиметровые фотокамеры будут заменены фотоаппаратами типа нашей беспленочной камеры Mavica, которая использует прибор для преобразования в цифровую форму изображения и записи его на небольшом вращающемся диске, иными словами, используется процесс, не требующий никаких забот о химической обработке пленки. Для массового потребления камер Mavica и беспленочных камер такого типа пока еще нет на рынке, но как орудие для профессионалов, например при передаче изображений с Олимпийских игр для Asah'u они оказались универсальными.

В области видеотехники мы сейчас работаем над телевизионной сис­темой высокой четкости изображения с разверсткой 1125 строк в кадре (против ныне принятых 525 строк в США и 626 строк в Европе). Это обеспечит телевизионному изображению высокую резкость и качество, сопоставимое с хорошей фотографией. Я думаю, что мы не только дадим людям возможность получать дома более качественное изображение, требующее меньшего напряжения глаз, но также с помощью этого теле­видения нового типа произведем революцию в кинематографии. У обыч­ных телевизионных систем яркость для кинофильмов слишком мала, но благодаря нашим новым достижениям телекамеры и видеоленты в один прекрасный день заменят старые 35-миллиметровые кинокамеры точно так же, как узкопленочные электронные средства сбора информации за­менили 16-миллиметровые кинокамеры, которые когда-то таскали с собой телеоператоры, а видеомагнитофоны U-Matic заменили 16-миллиметровые проекторы телестудий.

Режиссер Пол Шрейдер в качестве эксперимента снял часть своего филь­ма Mishima на видеоленту и был очень доволен результатами. Видеолента позволяет моментальное воспроизведение на экране в отличие от обычной киноленты, которая требует химической обработки. Некоторые режиссеры используют видеокамеры при съемке тех или иных сцен в фильме, чтобы быстро просмотреть их и определить, нужно ли снимать эту сцену еще раз, и это уже дает экономию средств. Фрэнсис Форд Коппола подсчитал, что с помощью видеоленты он мог бы сократить производственные расходы на целых 30% и сэкономить очень много времени. Изображения на видео­ленте пока еще нельзя проектировать на большие киноэкраны; их надо переносить на кинопленку. Но возможности видеофильмов увлекли тех­нических специалистов в Японии и за рубежом. Особые эффекты, монтаж звукозаписи, стирание изображения, деление кадра и другие популярные технические приемы, используемые сегодня в кино, гораздо легче осущес­твить с помощью электроники на магнитной ленте. Я уверен, что до кон­ца нынешнего века технология Sony получит широкое распространение в производстве фильмов.

Тот, кто смотрел сверхзамедлениые видеосъемки АВС во время Олим­пийских игр 1984 года, видел результаты работы видеосистемы Sony Super Motion, в основе которой лежит технология телевидения высокой четкости. Она позволяет делать замедленные съемки со скоростью, в три раза мень­шей скорости обычных замедленных съемок, и с большей резкостью изоб­ражения.

Что касается других областей видеотехнологии, то в 1984 году Sony была присуждена премия «Эмми», которую я был рад получить от имени Sony за новый видеомагнитофон с системой массовой памяти изображений, специально приспособленной для устройства ввода-вывода графических данных ЭВМ. Это была наша четвертая премия «Эмми». (Первая была получена в 1973 году за Trinitron; вторая — в 1976 году за U-Matic и тре­тья— в 1979 году за систему наклонно-строчной записи на однодюймовую видеоленту.) В 1985 году журнал Billboard присудил нам премию «За от­крытие нового направления» за наш революционный миниатюрный про­игрыватель компакт-дисков D-5. На выставке «Экспо-85» в Цукубе, в Японии, мы продемонстрировали наш JumboTRON с его гигантским теле­экраном 82 на 131 фута и начали собирать в США модели с несколько меньшими экранами. Мы также все еще производим радиоприемники, в том числе самый плоский в мире приемник, принимающий передачи в диапазоне коротких волн и УКВ, который имеет толщину всего 4 мм и весит лишь 33 г, чуть больше унции. Мы продаем компаниям в США (Monsanto Electronic Materials Company), Японии и Италии технологию нашего нового метода производства высококачественных кремниевых кристаллов для сверхбольших интегральных схем. Мы и RCA Astro-Elec­tronics договорились о том, что Sony по своим каналам будет продавать Японии их новейшие спутники связи, а мы получим доступ к сбытовой сети в Северной Америке для продажи систем, соединяющих компьютер, телевизор и телекоммуникационные устройства.

Когда я думаю о грядущем веке, меня поражает мысль о том, что мы работаем как раз над такими технологиями, которые наиболее перспективны как средства обеспечения выживания человечества. Правда, в нашей компа­нии не производится специальная технология для аэрокосмической промыш­ленности, хотя другие японские компании принимают в этом процессе все более широкое участие; в Японии производятся некоторые детали широко­фюзеляжных реактивных самолетов Boeing, pi в сотрудничестве с английс­кими и другими европейскими компаниями здесь вскоре начнется проекти­рование и конструирование новых видов двигателей. В 1990-е годы появятся новые трехступенчатые ракеты-носители для вывода двухтонных спутников на геостанционарную орбиту. Но так получилось, что области, которые, как полагают, получат наибольшее развитие, — оптоэлектроника, числовые системы, видеотехнология, а также лазерная технология, — это как раз наши области. Можно только гадать, какое конкретное участие примет в этом Sony. Я не думаю, что есть какие-либо другие компании, которые в такой же мере специализировалрісь бы во всех этих областях. Но я часто напоминаю моим коллегам, что другріе компании тоже изучают данные области, так что лидерство завоюет та компания, которая наилучшим обра­зом использует свою технологию. Опасно полагать, что только потому, что у нас есть эта технология, все будет прекрасно. Но поскольку у нас, несом­ненно, есть преимущество, мы должны подумать о том, как лучше всего добиться, чтобы оно приносило плоды. Мы расходуем миллиарды на наши технические лаборатории для научно-исследовательских и опытно-конструк­торских работ, а другие следят за нами и пользуются преимуществами, ко­торые дают наши капиталовложения в новую технологию, вторгаясь в нашу область после того, как мы ее открыли. Мы не можем это изменить, и я не собираюсь никому жаловаться. Мы гордимся нашими возможностями в этих решающих областях, и теперь, в ближайшие пятнадцать лет, руководство должно подумать о том, что мы можем сделать. Только ленивый не получит плодов от этого роскошного сада.

ГЛАВА 3

Однажды в субботу мы проводили в Токио совещание руководителей от­делов, и кто-то спросил меня, что случилось с нашим лозунгом «исследо­вания решают все». Он сказал, что в последнее время не видит этого ло­зунга в наших рекламных объявлениях. Мы разговорились, и я сказал, что, если мы будем продолжать твердить «исследования решают все», наши люди начнут думать, что для процветания компании достаточно только научных исследований. Это не так. Я привел в качестве примера французов. Франция — это страна, которая верит в то, что «исследования решают все», и, идя по этому пути, они произвели много уникальных вещей. Проект

реактивного пассажирского самолета Caravelle с двигателями, установлен­ными в хвостовой части, был новаторской идеей, которую скопировали pi на которой нажили капитал многие самолетостроители, но французы не получили от этого никакой прибыли. Они не смогли улучшить и развить свой первоначальный проект и потеряли над ним контроль. Фирма Citroen производит уникальный автомобиль с гидравлріческим тормозом, отлича­ющийся унріверсальностью концепции и уникальным дизайном. Но у нее возникли проблемы, и она не смогла продать эти автомобили на рынке в большом колрічєствє. Франция производит новейпше системы оружия, напрршер ракеты Exocet, которые потопили английский военный корабль в Фолклендской войне, ядерное оружие, корабли, сверхзвуковые истреби­тели и мощную ракету-носитель Ariane для вывода спутников на орбиту. (Япония не производит оружия, если не считать небольшого количества, предназначенного для собственной обороны, и наша конституция запре­щает экспортировать любые товары, которые могут быть использованы в военных целях, так что в этом соревновании мы не участвуем. Французы также построили скоростную железную дорогу, по которой ходят поезда быстрее наших сверхскоростных пассажирских экспрессов, но другие стра­ны обращаются за технологией сверхскоростного железнодорожного сооб­щения к Японии.)

Англичане изобрели современный авиационный реактивный двигатель. (Германия создала реактивный двигатель в конце войны, но была разгром­лена до того, как смогла произвести большое количество таких двигателей, что позволило бы установить их не только на истребителях Messerschmitt 262, которых было построено очень мало.) Англичане построили первый реак­тивный самолет Comet. Но судьба Comet сложилась неудачно, и Англия уступила американцам свое первенство в области авиационных двигателей и корпусов самолетов.

Я хочу этим сказать, что неблагоразумно сделать что-то новое, а потом почить на лаврах. Надо что-то сделать, чтобы новое изобретение принесло коммерческий успех, а для этого необходимо постоянно модернизировать свой товар и удерживать передовые позиции на рынке. Директор нашего научно-исследовательского отдела однажды отметил большое значение споров между учеными и конструкторами, с одной стороны, и коммерсан­тами, специалистами по продаже и маркетингу — с другой, которые мы старались поощрять. Но моему мнению, японская промышленность до­стигла такого прогресса потому, что компании считали, что они намного отстали, и поэтому стали активнее учиться, осваивая современные техни­ческие приемы и выплачивая «гонорары» за импортную технологию. Но то, что выучено в школе, становится полезным лишь тогда, когда добавишь к этому что-то свое и сделаешь это сам.

Задача, которая стоит перед всеми компаниями, а не только перед на­шей, — это освоение новых технологий, новых изобретений и новой про­дукции. Нам понадобится множество новых идей. Нам придется соединить все наши технологии, чтобы создать комплексные системы, которые пот­ребуются в будущем. Это будет означать большие перемены. Когда мы создавали нашу компанию, у нас один отдел делал транзисторы, другой — магнитофоны, третий — радиоаппаратуру. В будущем так дело не пойдет. Нам придется объединить всю огромную инженерную силу нашей компа­нии и использовать ее как единую систему. Мы начинаем заниматься этим уже сейчас. Подход большинства компаний, в том числе и нашей, приме­нявшийся до настоящего времени, был прекрасным до тех пор, пока люди были довольны и пока каждый отдел занимал свое место в общем балансе компании. Но в будущем потребуется больше гибкости, и инженеров из одного отдела компании можно будет привлечь к работе в любом другом ее отделе. Умение наилучшим образом использовать своих инженеров бу­дет служить мерилом успеха компании в будущем веке. У некоторых из наших конкурентов проблемы начнут возникать уже сейчас. Они поймут, что им надо объединить свои существующие независимо друг от друга отделы в единое целое, но им придется подумать, как сделать это. Решение технологических проблем станет в предстоящие годы ключом к успеху компаний во всем мире.

В этом деле мы уже достигли значительного прогресса. В Sony ежеме­сячно проводятся совещания, на которых заслушиваются отчеты по науч­но-исследовательским и опытно-конструкторским работам, на которых присутствует все высшее руководство компании, а также руководители отделов. На каждом совещании в пяти-шести докладах содержится инфор­мация о состоянии научных исследований в важных областях на сегодняш­ний день. Группа, работающая над определенным проектом, должна сооб­щить нам, какова ее тема, ее бюджет, сколько уже потрачено, какой график они наметили, каковы реальные сроки работ и когда они надеются закон­чить свой проект. Если они приближаются к завершению своей программы, они иногда приносят свою машину или устройство, чтобы показать нам. Если, например, они докладывают о новом типе устройства записи циф­ровых данных, а это совершенно секретная работа, мы, управляющие, за­слушиваем сообщение, затем отпускаем эту группу и обсуждаем вопрос о том, может ли это исследование иметь практический выход для производс­тва в будущем или нет. Мы выслушали несколько докладов об удивитель­ных открытиях и тем не менее пришли к выводу, что они непригодны для коммерции, и прекратили работу над ними. А ведь прежде чем отказаться от некоторых проектов, мы потратили большие суммы. Но это гораздо лучше, чем разрешить продолжать работу над неосуществимым проектом, что поглотит еще больше средств. Мы уделяем этой проблеме такое боль­шое внимание потому, что расходы на НИОКР уменьшают наши прибыли и, если тот или иной проект неосуществим как коммерческое предприятие, ничто не может оправдать продолжение работы над ним. Знать, когда надо остановиться, а когда продолжать работу, — значит держать в своих руках ключ к успеху.

Теперь, когда у нас так много отделов, мы, как я понял несколько лет назад, зачастую дублируем опытно-конструкторские работы и, кроме того, в одном отделе могут почти секретно проводиться работы, от которых мог бы выиграть другой отдел. Поэтому теперь ежемесячно проводятся техно­логические симпозиумы, на которых руководители отделов и ученые могут обсуждать свои работы. Но самое главное, как мне кажется, это то, что реорганизована наша структура руководства, добавлен отдел планирования и координации НИОКР, который должен отчитываться не только перед сотрудниками финансового отдела и отдела планирования, но и перед уп­равляющим.

Когда мы работали по старой системе, я заметил, что финансовый отдел, так же как отдел планирования, довольно поздно узнает, что происходит. К тому моменту, когда они получают сведения, сколько потрачено на на­чальный этап НИОКР и над какими проектами уже ведутся работы, денеж­ные потери могут оказаться очень большими. Ведь мы, в конце концов, не научно-исследовательский институт и поэтому, когда решаем продолжать НИОКР, управляющие должны с самого начала знать, какова их цель.

Это не мешает нашим сотрудникам заниматься фундаментальными исследованиями. Мы санкционируем немало таких работ. Например, мы используем новый экзотический материал для головки записи нашего Video 8, он был создан нашими металлургами в нашем научно-исследо­вательском центре. Когда было дано разрешение на исследовательские работы по этому новому матер ріалу, никакого проекта Video 8 еще не существовало, но мы знали, что видеозапись вьісокорі чєткострі станет важной областью, и поэтому разрешили этот проект. Одновременно, хотя мы еще даже не думали о 8-мріллріметровой пленке, мы зналрі, что нам нужны исследованрря врідов систем головок запріері. Оказалось, что для новых головок желательны pi даже могут оказаться необходрімьіми новые материалы, и поэтому научно-исследовательские проекты были выпол­нены вовремя.

Но некоторые проекты, как, например, плазменные дисплеи вьісокорі четкости, над которьімрі работал один из нашріх ученых, были отложены. В этом случае, как я уже говорил, мы вложили «рисковый» капитал в дан - ныр! проект, который этот ученый решил продолжать вне Sony. Когда-ни­будь в будущем мы и другие, вероятно, воспользуемся этим, но я не мог оправдать дальнейшріе капиталовложения в это исследование.

ГЛАВА 4

Раз в год мы проводим техническую ярмарку — мы называем ее съездом для обмена технологией, — на которой все отделы и проектные группы компании устраивают павильоны, как на торговой выставке. На эти ярмар- ки допускаются только сотрудншш Sony, и приглашенрія выдаются под строгим контролем.

В прошлом году эту выставку посетили 6 тыс. работников Sony из Япо­нии и других стран. Здесь они могут увидеть, каково состояние наших исследований и техники, и зачастую найти что-нибудь полезное для собс­твенной работы. Мы показываем технологическое оборудование, а также материалы, свидетельствующие об уровне наших исследований. Инженеры и технические специалисты стоят рядом, чтобы отвечать на вопросы, и иногда посетители оставляют свои визитные карточки, собирают проспек­ты и назначают встречи, чтобы обменяться информацией, точно так же, как на обычных торговых выставках.

Невозможно точно подсчитать, сколько мы сэкономили благодаря этим съездам, но мы поняли, что, если мы будем внимательно следить за НИОКР, держать их под строгим контролем и сведем до минимума дублирование, за исключением тех случаев, когда нам кажется целесообразным испробовать несколько подходов к решению проблемы, мы сможем более эффективно расходовать наши средства. Было бы очень хорошо, если бы будущие цели были ясными и простыми, например как создать новый видеомагнитофон. Но когда задача состоит в том, чтобы изобрести новые системы, то, даже если вы приступаете к работе, имея представление о том, какой конкретный тип системы самый лучший, вы можете ошибиться, потому что такие сис­темы вам еше не знакомы. Так, например, электронные компании всегда сталкиваются с проблемами в подобных работах. Когда вы проектируете компьютер, вам просто нельзя думать о нем как о самостоятельном уст­ройстве, имеющем ограниченные связи с другими машинами. Как я уже говорил, в не столь далеком будущем потребуются компьютеры, которые можно будет подключить к более широкой информационной сети, к сис­темам охраны жилища, прогнозирования погоды, к системам, представля­ющим информацию о финансовых делах, о сбыте и т. п. Делать отдельные части такой системы невыгодно для компании; если компания хочет иметь успех, она должна будет предложить комплексные системы, которые поль­зуются спросом. В будущем мы уже не сможем вести дело, как раньше, когда мы делали вещи, полагая, что они будут полезны только сами по себе, например видеосистемы и магнитофоны. Мы делали их, надеясь, что люди сочтут их полезными и даже почувствуют потребность в них. Но такой образ мышления в завтрашнем мире недостаточно хорош — он должен быть шире.

Я хочу, чтобы скорее наступил день, когда вся информация о патентах во всем мире будет собрана в одном банке данных. Сегодня попытки следить за всей информацией о патентах других компаний представляют огромную работу. Ее можно было бы записать на оптических дисках и постоянно пополнять новейшими сведениями. Если такой банк информации удастся сделать и подключить его к всемирной информационной системе, так что­бы любой человек, интересующийся той или иной лицензией в любой стране мира, мог просмотреть все новые патенты, это было бы большим подспорьем для всех компаний.

Грудно себе представить, в каком именно направлении будут развивать­ся все эти исследования в конце нашего века. Очевидно, к концу XX века информационные системы, над которыми мы начинаем работать уже сей­час, — комбайны, объединяющие телевизор, компьютер и средства свя­зи, — станут обычным электробытовым прибором. Культурная и социаль­ная революция сейчас в разгаре. И со временем, вероятно, будет все труднее удивить чем-то людей, потому что даже сегодня то, что мы можем поднять телефонную трубку и позвонить в любую точку мира, людям моего поколения кажется чудом, молодежь же, которая не знает другой жизни, похоже, совершенно не задумывается над этим.

Директор научно-исследовательских лабораторий Sony Макото Кикути утверждает, что изобретение твердотельного прибора (транзистора) послу­жило началом науки о современной электронике, стало подлинной техно­логической революцией. Эволюция от этого успеха до сегодняшних сверх­больших интегральных схем — это этап той же самой революции. Пришло время для второго прорыва в электронике, и все мы думаем об этом. Что последует за сверхбольшими интегральными схемами pi как мы перейдем к совершенно новому поколению интегральных схем, которые помогут нам выжить? Большие интегральные схемы — очень увлекательное дело, но мы, как физики, понимаем, что не можем и не должны стремиться беско­нечно идти вперед с этор! технологией, даже если все еще производим новую технологию в форме интегральных схем и других устроріств, про­даем другим компаниям технику для их производства, а также лицензии на технологию. Я уже говорил о том, что мы разработали новый способ прорізводства сверхвысококачественных кремнріевьіх монокррісталлов pi надеемся получить еще более вьісокріє результаты, когда будем производрггь их в условріях невесомости во время одного из будущих КОСМИЧЄСКРРХ по­летов. Мы прошлрі большой путь в областрі рштегральных схем, pi кое-кто говорріт о вероятном приближении к пределам возможностей Ріх развития. В методах, которые мы применяем для травления схем на микропроцессо­рах при прорізводстве этих устройств, был дострігнут прогресс благодаря литографріи, фотолрітографрірі, коротковолновой, а также электронно-лу­чевой фотолрітографріи. В этррх производствах мршиатюризация достигла вершин. Что будет дальше? Как много еще структурных элементов мы сможем помесшть на куске чрістого кремнрія?

По мнению Кикути, интегральные схемы нового поколения должны представлять собой нечто гораздо большее, чем расширение или дальнері - шее продолжение того, что у нас уже есть. Он считает, что для этого надо сделать гигантский шаг: покрыть микросхему слоямрі, сделав первый слор“і фоточувстврітельньїм, а второрі слой — функционирующем как глаз, пе­редающий ршформацию в мозг; следующрш слой может содержать неко­торые логические структуры, а последний СЛОЙ РІЛРІ слои — структуры распознавания. Иными словамрі, это новое устройство будет одной из про- стейшргх моделей механического мозга. «Сверхбольшие интегральные схе­мы, которые мы имеем сегодня, — говорит Кикути, — слишком прими­тивны для работы, которую они должны будут выполнять в будущем».

Его очень интересует идея биопроцессоров и работа в области молеку­лярной электроники. В этом направлении благодаря американским военно - морским научным исследованиям удалось сделать полшага вперед. Кикути интересуют возможности, которые дает открытие фотохромного эффекта. Если взять большую органическую молекулу определенного вида, прозрач­ную и бесцветную, и облучить ее ультрафиолетом, невидимым человечес­кому глазу, фотоны ультрафиолета вытолкнут один из электронов моле­кулы, и молекула изогнется, став голубой. Если облучить ее видимым светом, она вернется в первоначальное состояние, потеряв голубой цвет. Таким образом, мы получаем два основных состояния памяти («включено» или «выключено»), основной структурный блок электронной технологии.

Поскольку Кикути считает, что нынешняя технология просуществует еще лишь лет десять, он ускоряет работу во многих областях, чтобы быть готовым к будущему производству. Его беспокоит, что совсем немного ученых интересуются фундаментальными исследованиями. Но мы с ним оптимисты. Одна из причин нашего оптимизма — это неуклонный рост индекса цитирования японских материалов в Journal of Applied Physics («Жур­нал прикладной физики») с 2-3% в 1960 году более чем до 30%. Его пес­симизм, который я не могу полностью разделить, объясняется тем, что хотя успехи Японии в разработке технологических процессов, как, например, сухое травление, фокусировка лазеров, представляют собой большой вклад, но в деле открытия совершенно новых областей наши ученые все еще от­стают. Хотя мы гордимся тем, что один из физиков, работавших в лабора­тории Sony, получил Нобелевскую премию, Япония в целом завоевала всего лишь три Нобелевские премии по физике. Однако, как я уже отмечал прежде, что касается реализации идей, то здесь мы достигли довольно крупных успехов и проявили большие творческие возможности.

Несколько лет назад мы проводили в лаборатории в Ацуги близ Йоко­гамы одну из очередных международных научных конференций нашей компании. Сотрудники Sony из Британии изложили теоретическую идею цифровой видеозаписи на магнитную ленту. Шесть месяцев спустя, на следующей встрече, один из инженеров Sony из лаборатории в Ацуги про­демонстрировал действующую модель, основанную на английской идее. Наши зарубежные коллеги были потрясены. «Мы сделали бы нечто подоб­ное не раньше чем через десять лет, — сказал один из англичан. — В Бри­тании такое невозможно». Кикути рассказывает, что даже в Bell Laboratories, когда сотрудники выдвигают новую идею, они сначала испытывают ее на компьютере. Здесь считается нормальной реакцией ученого сказать, если идея кажется хорошей: «Давайте сделаем один образец и посмотрим, как он будет работать».

В руках ученых и инженеров мира еще нет всей технологии, которая поможет миру выжить. Но у нас есть большие возможности создать такую технологию. Мы доказали это во время нефтяного кризиса. На протяжении многих лет казалось, что аппетиты на нефть будут расти и расти. Я рисовал в своем воображении целую цепь танкеров, идущих вплотную друг за другом в обоих направлениях, которая тянулась бы от Японии до Персид­ского залива. В те дни я пролетал на моем вертолете над судоверфью Нагои, когда там строился сухой док для супертанкера водоизмещением в 1 млн т, другой такой сухой док строился в порту Нагасаки. Это было своеобразное предсказание, что, если продолжать в том же духе, нефть будет досуха выкачана из нефтяных скважин уже при нашей жизни. Но еще до завер­шения строительства хотя бы одного гигантского танкера было введено эмбарго на нефть, и все изменилось. Это, как я уже говорил, оказалось полезным. Благодаря тому что мы научились экономить, мы выдержали этот кризис, достигли процветания и научились идти вперед, расходуя еще меньше нефти, чем прежде.

Мы используем ядерное топливо для производства около 26% потреб­ляемой в Японии электроэнергии, это значительно меньший процент, чем во Франции, но более высокий, чем в США, и это несмотря на нашу «ядер­ную аллергию», вполне понятный ужас и страх нашего народа перед этой невероятной силой, которая в один миг уничтожила два наших города и сотни тысяч людей. Мы соблюдаем три национальных антиядерных при­нципа: наша страна не должна ни производить, ни хранить на своей тер­ритории, ни ввозить ядерное оружие. Наше опытное судно с атомным двигателем, которое потерпело неудачу с коммерческой точки зрения, сни­мается с эксплуатации. Визит американских кораблей с атомными двига­телями когда-то вызывал уличные беспорядки. Сегодня протесты бывают, но они менее драматичны и редко сопровождаются насилием. Даже после катастрофы в Чернобыле в Советском Союзе существует общее мнение, что атомная энергия, используемая в мирных целях, может быть полезной. Когда возводятся новые атомные электростанции, вспыхивают движения протеста, но в конце концов, во всяком случае так было до сих пор, эти электростанции все же были построены, потому что народ понимает, что энергия необходима и увеличивает нашу способность выжить.

В 1985 году я посетил в Японии благотворительный рок-концерт и при­звал оказать помощь голодающим Африки. Люди голодают не только там, но и в других местах. Я знаю, что есть технология, позволяющая накормить всех. На научной выставке «Экспо-85» одним из главных экспонатов был томатный куст с более чем 20 тыс. плодов. Это растение выросло из одно - го-единственного семени и в очень небольшом количестве питательного раствора, который постоянно циркулировал в замкнутой системе под на­званием «гидропоника».

Я не думаю, что можно накормить мир одними томатами, но этот экс­понат и многие другие, которые мне известны, доказывают, что, если при­ложить усилия и постараться, можно творить чудеса. Если нам удастся решить задачу, как накормить мир, мы наконец покончим с проблемой перенаселения и недостаточного пространства, что, возможно, приведет к новой проблеме продовольствия. Но я такой оптимист, что верю в то, что технология сможет решить все эти проблемы.

Одни говорят, что у нас уже создано постиндустриальное общество, а другие предсказывают, что нам нечего больше ожидать технологических новшеств, что нам придется жить более скромно, уменьшить свои потреб­ности и отказаться от роскоши. Я не согласен с этим. Я предсказываю, что мы будем получать удовольствие от жизни, в которой мы будем потреблять меньше энергии, традиционных материалов, ресурсов, расширяя вторичное использование сырья, и у нас будет больше того, что необходимо для счас­тливой и созидательной жизни, чем прежде. Некоторым народам, особен­но американцам, придется усвоить, хотя бы частично, смысл и дух нашего термина mottainai и больше экономить. Мы все должны постепенно, из года в год, учиться быть более искусными и эффективными в экономном использовании наших ресурсов, необходимо расширить вторичное исполь­зование сырья. Что касается роста численности населения, то это проблема, которая стоит перед всеми, потому что людей надо накормить, одеть и дать им образование. Но по мере того, как уровень жизни народа повышается, рост численности населения снижается, люди меняют образ жизни, приоб­ретают новые вкусы и интересы и создают собственную технологию вы­живания.

В США и Европе производители стали, а также компьютерные или ав­томобилестроительные компании периодически утверждают, что не могут конкурировать с иностранной технологией, и всегда реагируют на это увольнением рабочих. Я уже рассказывал о том, как японские компании стараются избежать увольнения рабочих, пытаясь использовать их для оздоровления компании. Когда электронная аналоговая технология начала уступать место цифровой технологии, мы не стали увольнять наших спе­циалистов по аналоговой технике и давать объявления в газетах о найме инженеров по цифровой технологии. Наши инженеры по аналоговой тех­нике с энтузиазмом взялись за изучение новой области. Они делали это, чтобы выжить. Освоение новой технологии — наш японский образ жизни, и его придется усвоить и другим; цепляться за прошлое невозможно и не нужно.