Логическое обоснование отой закрытой модели принятия реше­ний, как объясняют такие теоретики, как Макс Вебер и Уолтер

Липпманн, кроется в допущениях, сделанных в прежние века. Хотя граждане могут выражать собственное мнение, считается, что они не обладают способностью принимать взвешенные реше­ния по сложным политическим вопросам. Более того, пессимисты от демократии предупреждают, что правительственные чиновники должны быть защищены от разделенного па фракции общества, которого четвертый президент США Джеймс Мэдисон так опасается в очерке «Федералист-10» (Federalist 10). Для того чтобы предотвра­тить эту угрозу, централизованная власть сконцентрирована в ру­ках аполитичного профессионала или, по словам Вебера, «лично беспристрастного и сугубо объективного эксперта»3. Только про­фессиональные правительственные служащие обладают незави­симостью, компетентностью, ресурсами, дисциплиной и временем для принятия важных государственных решений. Или так принято считать. Это предположение не лишено смысла, поскольку раньше не было технологии, позволяющей легко организовать обществен­ное участие. В рамках представительной демократии участие граж­дан обычно ограничивается голосованием на выборах, вступлением в группу интересов и присоединением к местной гражданской или политической инициативе*

Таким образом, патентный эксперт, как и его коллеги в прави­тельственных ведомствах, вынужден выступать как эксперт в об­ластях, выходящих далеко за пределы его круга знаний. Процесс определения, кто из изобретателей заслуживает патента, требует тщательного анализа и детального изучения обобщения научно­технической информации о самых последних инновациях, в ко­торых, возможно, он не слишком хорошо разбирается* В любой конкретной области можно найти ученых, инженеров и юристов, обладающих большей компетенцией, а также и любителей-не - епециалистов с ценными идеями, но у патентного эксперта нет доступа к ним* В этом он не одинок. Например, согласно иссле­дованию, проведенному юристами, занимающимися проблемами окружающей среды, только 8% респондентов думают, что у ЕРА есть время па изучение соответствующих научных источников перед принятием решения в области экологии, и только 6% по­лагают, что решения агентства основаны па результатах доста­точного анализа-. Чиновник из Вашингтона зачастую не имеет

доступа к нужным сведениям или специальным знаниям, чтобы разобраться в неразберихе имеющейся информации. Это может стать барьером для принятия правильных решений и поиска твор­ческих подходов к проблеме.

Причиной слабого звена является не просто отсутствие вре­мени, ресурсов или технологии. Причина лежит гораздо глубже. Проще говоря, согласно наблюдениям социопсихолога Филипа Тетлока, профессионалы не обладают монополией па информа­цию или знания. В своей удостоенной наград книге «О политиче­ских решениях» (On Political Judgment) Тетлок анализирует про­гнозы профессиональных политических экспертов и сравнивает их со скромными контрольными показателями. Анализ не обна­ружил «существенных признаков трансформации профессиональ­ных знаний в повышенную способность делать “точные” либо “проницательные” прогнозы3. Хотя умные люди могут объяснить, но часто не обладают способностью предвидения, поэтому при­нимают решения, основанные на совершенно неверных

«Пацифисты не провозглашают ложным мировоззрение Ма­хатмы Ганди лишь по причине возвышенной наивности его вы­сказывания в 1940 г. о том, чщо он не считает Адольфа Гит­лера столь плохим, как его ичасто изображаюту їі что тот, “похоже, одерживает свои победы без особого кровопролития”. Многие защитники окружающей среды защищают Пола Эрлиха, несмотря на откровенно плохие результаты его деятельности в 1970-х и 1980-х гг. (он предсказывал массовую нехватку про­довольствия, в то время как применение новых технологий привело к перепроизводству). Республиканцы не меняют своих взглядов на экономическую компетенцию администрации демо­кратов лишь потому, что Мартин Фелдстейн предсказал, что наследием клинтоновского бюджета 1993 г. станет стагнация

до конца десятилетия. Социал-демократы не отказываются от своей точки Зрения лишь потому, что Лестер Туроу пред­сказал, что в 1990-е мы станем свидетелями доминирования социально ориентированного капитализма Европы и Японии над американской моделью “каждый за себя”»4.

Выходит, что профессиональный статус имеет куда меньше зна­чения для качества информации, чем можно предположить, и что профессионалы, будь то в политике или в других областях, часто делают неточные предсказания, Или, как метко подмечает Скотт Пейдж из Университета Мичигана, автор книги «Различие» (The Difference): «Разнообразие берет верх над способностями». И это научный факт, а не мантра для хорошего самочувствия5.

К тому же правительство и связанные с ним профессионалы также уязвимы перед политическим влиянием, как и охваченное волнением общество, которое бюрократы должны, по идее, держать на расстоянии. Зачастую ученые и сторонние эксперты, к которым правительство обращается за беспристрастным советом, являются лоббистами, прячущимися под чужими именами. Отраслевая орга­низация Национальный угледобывающий совет, состоящий почти

исключительно из представителен угольной промышленности, вхо­дит в Федеральный консультативный комитет по вопросам угледо­бычи при Министерстве энергетики: и министерство одобряет 80% его рекомендаций6. Чиновники Белого дома регулярно заменяют экспертов в консультативных комитетах при правительственных организациях идеологическими и политическими союзниками (или вообще закрывают эти комитеты). Исследование, проведенное Ра­бочей группой по окружающей среде, обнаружило, что в состав семи групп при ЕРА, которые давали оценку безопасности уровня ежедневных выбросов промышленных химикатов в 2007 г., вхо­дило 17 человек, которые работали или получали финансирование от компаний, имевших финансовую заинтересованность от резуль­

татов исследований7

В открытом письме под названием «Восстановление научной честности при разработке политического курса» (Restoring Scientific Integrity in Policy Making) более 60 именитых ученых, включая но­белевских лауреатов и обладателей Национальной научной медали США, подвергли жесткой критике администрацию Джорджа Буша за «манипулирование процессом использования науки в принятии решений»5. Так, по данным за 2008 г., о вмешательстве политиков в работу ЕРА за последние пять лет сообщили 889 из примерно 1600 штатных научных сотрудников агентства9. Администрация Буша входит в число самых злостных нарушителей границы между

политикой и институциализированпыми знаниями, и ее действия только демонстрируют, с какой легкостью любой чиновник идет на злоупотребление своими полномочиями под прикрытием не­обходимости в специальных знаниях.

Обратимся к истории. Журналист Крис Муни в книге «Война республиканцев с наукой» (The Republican War on Science) убеди­тельно показывает, как брак между большим бизнесом и правым религиозным крылом в эпоху Рейгана привел к систематическим злоупотреблениям наукой при принятии нормативных решений10. Тесная связь между наукой и политикой, начавшаяся во время Второй мировой войны и подпитывавшаяся соревновательной «подозрительностью» времен холодной войны и «ухаживаниями» интеллектуально продвинутой администрации Кеннеди, сегодня пришла в упадок. Рост консервативных настроений подстегнул соз­дание альтернативных источников научной информации. Политика борьбы с эволюцией и абортами, прячась за юбку науки, создает

ложное представление о науке как о служанке политических целей.

В то же время большой бизнес боится, что научные исследования л#4®' могут повлечь принятие слишком серьезных экологических и по­требительских нормативных актов, что тоже провоцирует на лож­ное использование пауки при выработке политического курса.

Муни охотно признает, что и левые, и правые, принимая решения, чаще руководствуются политическими мотивами, а не фактами.

Но если демократы, утверждает он, иногда строят свою политику вопреки науке, предпочитая забыть о пей в погоне за конечной целью, то республиканцы маскируют политику под науку и пыта­ются выдать ее за «науку созидания», пряча политику под фасадом

научной легитимности.

Ситуация, в которой мы полагаемся исключительно на профес­сионалов, усугубляется практикой конфиденциальности при при­нятии решений. В то время как федеральные правительственные учреждения обязаны по закону проводить собрания при открытых дверях (и многие правительства в штатах, кстати, имеют аналогич­ные законы), этот дух открытых дверей нарушается регулярными закулисными сделками с лоббистами11. При администрации Буша генеральный прокурор изменил презумпцию раскрытия информа­ции по запросу согласно Закону о свободе информации. Этот отход

от действующего стандарта осложняет разглашение информации правительственными организациями и позволяет им защитить ре - шепия о неразглашении содержания сделанных записей «только в случае отсутствия у них законной юридической основы»1^. Пре­зидент Обама отменил эту поправку. Нет ничего удивительного в том, что американцы считают, будто управление государством происходит за закрытыми дверями (три четверти взрослого насе­ления Америки, как показал опрос 2008 г.3 считает федеральное правительство скрытным; и цифра эта возросла по сравнению с 63% в 2006 г.)11. Массированные меры по спасению финансовой системы, предпринятые в конце 2008 г., вызвали озабоченность по причине отсутствия прозрачности или контролируемости про­грамм выкупа проблемных активов. Было отмечено огромное ко­личество случаев умышленного сокрытия информации.

Администрация Буша пригрозила закрыть награжденный в свое время сайт экономических индикаторов, публикующий данные по ВВП, чистому импорту, экспорту и розничным продажам, что позволяло его посетителям реально оценивать состояние эконо­мики14. Она также объявила, что впредь не будет публиковать от­чет Бюро переписи о доходах и участии в программах, согласно которому можно определить, какие программы лучше всего по­могают семьям с низкими доходами, а также отказывается от пу­бликации отчетов по международному терроризму, что затруднит для граждан доступ к столь важной и нужной им информации15. Администрация Буша убрала с веб-сайта доклады о массовых увольнениях и правительственным постановлением ограничила публикации президентской документации16. Вплоть до 1999 г. USPTO не публиковало патентные заявки до момента выдачи па­тентов17. Далее сегодня Бюро с настороженно относится к идее ис­следований с помощью Интернета, опасаясь нарушения сохранно­сти тайны и конфиденциальности в процессе принятия решения18. Чем меньше знают за пределами правительства о его деятельности, тем очевиднее необходимость в опоре на внутренних экспертов. Когда общество не видит, как принимаются решения, оно не в со­стоянии определить конкретные проблемы и подвергнуть критике ошибки. Снижается не только подконтрольность правительства, но и его эффективность.