Время великих сновидений

Когда еще не было Австралии. Земля летающих чудовищ. Задолго до собаки динго. «Dreamtime — Время сновидений»

Миллионы лет Австралия была частью Антарктиды, пре­жде чем откололась от нее и начала двигаться на север к эк­ватору, к тому месту, где мы ее привыкли видеть. С тех пор она мало изменилась.

Как и сейчас, в далеком прошлом австралийский континент населяли уни­кальные животные. Одно из них — гигантская пти­ца, которая не только бега­ла, как страус, но и летала. Это было самое крупное из когда-либо проживав­ших на земле летающих существ. Вес ее дости­гал ста килограммов. Тут обитали семиметровые ящеры-вараны, крокоди­лы с зубами динозавров,

Доисторический кенгуру, гигантские кенгуру, змеи

превосходивший по размеру

современного жирафа толщиной в метр, роїаіая

черепаха размером с малолитражный автомобиль, тасма­нийский тигр... Здесь обнаружены останки более ста видов животных, аналогов которым не найдено нигде в мире.

Вся эта фауна вымерла примерно сто тысяч лет назад, но отдельные ее представители сосуществовали даже с со­временным человеком. Так, тасманийского тигра на воле охотники последний раз видели в 30-х годах XX века...

Никто точно не знает, когда на этом континенте появи­лись аборигены — люди одной из древнейших на земле рас. Их прошлое окутывает тайна. Находки показывают, что человек появился в Австралии около пятидесяти ты­сяч лет назад. По одной из гипотез, предки австралийских аборигенов отделились от других народов и, скитаясь, до­брались до австралийского материка. Почти до последнего времени аборигены сохраняли черты человека палеолита. В вопросе, откуда они пришли на австралийский конти­нент, большинство авторов склоняется в пользу их азиат­ского происхождения. Существует родство между австра­лийскими аборигенами и древними жителями Цейлона, Индокитая и даже Сахалина. Задолго до времен фараонов, перебираясь в течение многих столетий с одного острова на другой, выходцы из Азии постепенно проникали во все уголки Океании.

Возможно, что именно здесь, в Австралии, лежит ключ к разгадке нашего прошлого. Ведь формы быта и культуры, сохраненные аборигенами к началу европейской колони­зации, были столь архаичны, что дают возможность моде­лировать первобытное прошлое всего человечества. В те­чение последних пятидесяти тысяч лет здесь не произошло сколь-либо существенного развития орудий производства и, как следствие, развития самого общества. Как считают уче­ные, одной из причин этой заторможенности являлось почти полное отсутствие на континенте хищных зверей, что делало жизнь людей менее напряженной и не стимулировало раз­вития орудий охоты.

Кстати, первым европейцем, увидевшим единственного на сегодняшний день австралийского хищника — собаку динго, — был капитан Вильям Дампир, о котором речь пойдет позже. Он так описал хищника: «Похож на худо­го голодного волка». И действительно, далекшм предком динго был, по-видимому, азиатский волк. Ученые считают, что динго появился на континенте примерно десять тысяч лет назад. Его завезли жители Юго-Восточной Азии, кото­рые плавали между островами архипелага. К динго отно­сились как к домашней собаке. Возможно, его употребля­ли в пищу и брали с собой в далекие путешествия, чтобы иметь свежее мясо.

Обычный путь развития кочевых племен — это переход к оседлому образу жизни, занятие земледелием и скотовод­ством. Для аборигенов Австралии этот путь был закрыт в силу того, что не только первобытному народу, но и современным ученым пока не удалось вывести из диких растений Австра­лии ни одного культурного злака, способного, как пшеница или рис, стать важным элементом питания. Не произошло, кстати, и одомашнивания ни одного коренного австралий­ского животного, поскольку, как выразился один из ученых, «кенгуру нельзя оседлать, а вомбата доить».

Во время раскопок в одном из болот Южной Австралии были найдены бумеранги, возраст которых около десяти ты­сяч лет. Распространено ошибочное мнение, будто бы буме­ранг «придуман» австралийскими аборигенахми. На самом деле это не так. Классический тип бумеранга восходит свои­ми корнями к доисторическому Египту и попал в Австралию довольно поздно.

К моменту встречи с европейцами традиционной одеждой аборигенов была набедренная повязка, а во многих частях Австралии и ее не носили. Как сказал автору этой книги один абориген: «Зачем одежда?! У меня всё в полном порядке, мне нечего прятать». Хотя австралийские аборигены уже давно не ходят голыми, но и по сей день они не стыдятся наготы.

Когда первые европейские поселенцы прибыли в 1788 году на материк, здесь проживало около трехсот тысяч абориге­нов. Они говорили примерно на пятистах языках и наречиях. Каждое племя из пятисот-шестисот человек имело свой язык. Обычно абориген владел тремя и более языками. Кроме род­ного он свободно говорил и на языках своих непосредствен­ных соседей.

Необычен был и их семейный уклад. У женщин, неза­висимо от возраста, существовала тенденция выходить за­муж за мужчин старше сорока лет. Объяснялось это просто. К сорока годам мужчина достигал высшей ступени своей продуктивности и мог наилучшим способом обеспечить се­мью. Вообще, «распределение» жен у аборигенов было весь­ма своеобразным. Старикам доставались молодые девушки, а юношам — старые вдовы. Сильные молодые жены могли

охотиться и содержать своих старых мужей, а молодые муж­чины сами были способны прокормить семью. Естественно, что молодые были этим недовольны, но обычай был строг.

«Белым людям трудно разобраться в наших нормах брака и род­ства, — пишет известный художник-абориген Дик Рафси. — Брат моего отца не является моим дядей. Его я тоже зову отцом. Его дети для меня такие же братья и сестры, как и мои родные. А вот сестру отца я зову тетей, а ее детей — двоюродными братьями и сестрами. Сестру моей матери я называю тоже матерью, а ее детей — братьями и сестрами. Брат моей матери приходится мне дядей... Мне можно жениться на двоюродной сестре по материнской или отцовской линии, но, как правило, предпочтение отдается материнской линии».

На протяжении жизни аборигены женились и выходили замуж многократно. Женщина имела в среднем до четырех мужей, а мужчина — не менее четырех жен, а то и восемь — двенадцать.

Даже сегодня взаимоотношения между полами носят у аборигенов весьма свободный характер. Муж может одол­жить жену другому мужчине, не спросив ее согласия. Это входит в ее обязанности. Половые сношения могут быть ис­пользованы и как средство наказания за какой-то проступок. В этом случае женщину заставляют совершать половой акт поочередно с несколькими мужчинами.

Интересно отметить, что в прежние времена аборигены не знали, что между половым актом и зачатием существует какая-то связь. Половой акт считался удовольствием, а рож­дение ребенка приписывалось «духу». Поскольку половой акт был естественной функцией, то его не скрывали и зани­мались им у костра, на глазах всей семьи.

Если вдруг рождались близнецы, то у некоторых племен это считалось дурным предзнаменованием. Грядущие не­счастья можно было предотвратить, убив одного из ново­рожденных, что зачастую и делалось. Но вообще-то, або-

ригены — очень любящие родители. Они никогда не на­казывают малышей, балуют их, выполняя все их капризы и желания, а с восьмилетним ребенком мать может возить­ся как с младенцем, нередко даже продолжая кормить его грудью.

Сейчас реже, но в прежние времена каждая аборигенская девочка в десять лет переходила жить в семью будущего мужа, учась этой роли у его старших жен. Вступив в период половой зрелости, она проходила процесс инициации— по­священия во взрослые. Ее уводили в буш и там подвергали ритуальной дефлорации— «хирургическому» лишению дев­ственности, после чего, согласно требованиям обряда, с ней вступали в половой акт мужчины, состоящие с ней в родстве. Начиная с четырнадцати лет, она рожала своего первого ре­бенка, а затем продолжала рожать почти каждый год.

С мальчиком происходило нечто аналогичное. В десять лет его отлучали от матери для подготовки к обряду инициа­ции. Инициация предусматривала воспитание дисциплины у юношей и их обучение, которое проводили старые опыт­ные охотники. Юношей испытывали на мужество: выбивали два передних зуба, выщипывали волосы на половых органах, совершали обрезание, наносили рубцы на теле. Одновремен­но юноша изучал и много того, что ему было необходимо в практической жизни.

Подобное обучение подразумевало высокую степень аб­стракции. Абориген видит окружающий его мир статичным, неизменным, «заснувшим». Странствия, подвиги и приклю­чения мифических существ являются темой песен, сопрово­ждающих различные обряды. Эти мифы аборигены относят к тому времени, которое в каждом из их многочисленных языков обозначалось по-разному, но имело одинаковое зна­чение. Оно называется Временем сновидений — Dreamtime — и уходит в далекое прошлое, «когда все животные, птицы и рыбы был и еще л юдьми».