Сейчас у нас растет молодое1 поколение, которое1 не умеет думать не­шаблонно и не умеет использовать шаблоны, словом, просто не умеет думать. И если мы не заставим их поумнеть, это Поколение I' («глу­пейшие' молодые' американцы») сделает нашу страну экешомически не - коикуреггюстюсобной. Слишком силыюеутверждение? Я так не думаю.

Хотя взаимосвязь между экономическими достижениями страны и ее интеллектуальным потенциалом не всегда может быть простой и прямой, здравый смысл показывает, что глобальная экономика, кото­рая так чувствительна к знаниям и профессионализму, вряд ли откро­ет свой «рог изобилия» для туповатой нации. Более того, не нужно ждать будущего: мы уже сейчас платим чрезмерную цену за плохое школьное образование. Лу Герстнер, президент IBM, недавно сказал, что американский бизнес уже платит каждый год миллиарды долла­ров за то, чтобы обучить работников, которые не соответс твуют требо­ваниям стандартной школьной подготовки. Он ссылается на исследо­вание Национальной ассоциации производителей, которое обнаружи­ло, что 30% компаний отказываются от новых технологий, потому что их работники неспособны освоить новые трудовые навыки. 25% ком­пании НС' выпускают новую продукцию по тон же причине'.

Благодаря школьным урокам но экологии и наличию социальных проблем, американские школьники никому в мире не уступят в уме­нии сочувствовать белкам, растениям и тем, кто подвергается притес­нениям. Но если говорить о способности читать, писать и извлекать корни «нерастительного происхождения» (например, квадратные), они окажутся среди самых некомпетентных. Мир очень велик, и, возмож­но, найдется место, где люди могут быть вполне довольны собой, не­смотря на то, что не могут связно написать хотя бы одно предложение, но этот рай находится не в моем офисе и, вообще, не в мире бизнеса.

Как однажды сказал популярный телеведущий Дэвид Лэтермен, увидев всклокоченную прическу влиятельного организатора боев бок - серов-профессионалов Дона Кинга: «А в чем дело?» Как так получи­лось, что не выполняются элементарные требования? Что нужно сде­лать, чтобы исправить положение?

Перед тем как я предложу свою особенную «лутцианскую» точку зрения, позвольте предъявить мои полномочия. В них записано: «Ро­дитель, Гражданин, Налогоплательщик, Работодатель и Выпускник». Что касается качеств, ставящих под сомнение мою объективность, я ста­ромодный, неперестроившиися, отсталый реакционер, который счита­ем, что главная роль школы учить и давать знания, и точка! Я счи­таю, что школа должна прививать ученикам люоовь к своему языку, давать знание истории, уважение к научному методу, умение обращать­ся с числами, понимание искусства, уверенность в ценности демокра­тии, способность к критическому мышлению. Если вести речь о само­уважении детей, то я за те школы, которые его поддерживают, но, как я уже говорил, настоящее самоуважение может быть только результатом упорной работы и личных достижений.

Я не эксперт в дидактике и педагогике и не претендую на эту роль, однако мой опыт работы в предельно жесткой автоиндустрии, как я полагаю, дает мне право на докторскую степень в одной важнейшей области, которая всегда обсуждается, когда заходит речь о школьной реформе. Я признанный эксперт в области конкуренции!

Страшное слово на букву «К» — конкуренция!

Я не знаю почему, но, похоже, это слово рождает смертельный страх в сердцах многих учителей, особенно в государственных школах, и преж­де всего тех, кто управляет государственным образованием. Я думаю, что для появления этого страха нет рациональных причин. Можно по­думать, мы говорим о некой бактерии типа Е. Coli. Пет, мы говорим о вещах, столь же естественных и всеобщих, как дыхание.

Конкуренция одна из основ естественного хода вещей, начиная от эволюции и заканчивая свободным предпринимательством. Имен­но поэтому человеческие существа могут ходить на задних ногах и пи­сать стихи, а Америка может тратить на образование гораздо больше средств, чем любая другая страна мира. Я утверждаю, что у конкурен­ции есть потенциал стать такой же основой образования, как и мел.

Однако нужно понять две важные вещи.

Первое: конкуренция не может быть абсолютно честной и равной. В мире просто нет такой вещи, как «честная конкуренция». У кого-то всегда есть преимущество. Честность это неуместный эпитет по от­ношению к конкуренции.

Позвольте мне привести яркий пример нечестности и несправедли­вости конкуренции. Сейчас очень много говорят о привилегированных школах. Считается, что конкуренция со стороны этих новых школ мо­жет потеснить традиционные. Допустим, что вы решили открыть та­кую школу. Но чтобы добиться успеха, вам нужно отобрать часть уче­ников у уже существующей в городе государственной школы. Будет ли эта конкуренция честной?

У этой школы есть не только ученики, но и другие необходимые ресурсы: школьное здание, автобусы для школьников, учителя, спорт­зал, столовая и кафетерий, футбольное иоле, библиотеки, лаборатории и автомобили для обучения вождению. Все, что есть у вас, это лист бу­маги, разрешающий открыть школу, и более ничего ни зданий, ни книг, ни автооусов.

Можно ли себе представить более несправедливую конкуренцию? У существующих школ есть все преимущества, и если они работают нормально и удовлетворяют родителей и общину, им абсолютно не нуж­но бояться конкуренции. Они не могут проиграть.

С другой стороны, если они не справляются со своей работой, всту­пает в действие второе правило конкуренции (и оно тоже многих пу­гает). Конкуренция подразумевает, что есть победитель и проигравший. В мире не существует такой конкуренции, при которой все остались бы довольны. Реальный мир мало напоминает обитую мягкими подушка­ми комнату смеха в «Макдоналдсе» в нем полно острых углов.

Если существующая школа, описанная выше, не справляется со своей работой, несмотря на все преимущества, которые у нее есть, она потерпит неудачу, и ее заменит лучшая школа, что, конечно, замеча­тельно.

Двадцать лет назад автомобильная промышленность США терпе­ла поражение за поражением. Это не было исключительно нашей ви­ной. Не мы прекратили поставки дешевой нефти в индустриально развитые страны это сделала ОПЕК. Не мы принимали законы, которые на время сделали нас неконкурентоспособными по сравне­нию с иностранными производителями автомобилей, это сделал Конгресс США.

Как нельзя считать школу ответственной за распад семей и другие социальные проблемы, которые делают работу учителя такой трудной, так и мы не были виноваты в существовании причин наших неудач. 11о имело ли это какое-то значение? Да никакого! Когда я слышу, как люди, работающие в сфере образования, говорят, что они не могут отвечать за умственные способности учеников, которые к ним приходят, или социальные проблемы, мешающие процессу обучения в классах, я не просто им сочувствую, я согласен с ними на все 100%. Но спрашиваю: «Что же дальше?»

Двадцать лет назад наши критики указывали, что европейские и японские автомобильные компании выпускали лучшие, чем мы авто­мобили. И они были правы. 11о эти критики так же, как и потребители, не давали нам никаких скидок из-за того, что в проблемах, с которыми мы столкнулись, вины нашей не было.

Сегодня сходным образом критикуют американскую школу, и кри­тики правы. Я знаю, как надоело работникам сферы образования все это выслушивать. (Это в свое время было с нами.) Учителям надоело слышать, что они работают хуже, чем их коллеги в Японии и Германии. Эти сравнения не всегда справедливы иногда сравнивают несравни­мое. Но помните, справедливость тут неуместна! Самое главное ко­нечный результат, и довольно дискутировать! Автомобили, выезжав­шие с иностранных фабрик, были лучше, чем наши, и ученики, окан­чивающие иностранные школы, лучше подготовлены, чем выпускники школ в США.

Если бы вы работали в корпорации Chrysler двадцать лет назад, ваше положение было бы еще хуже: вы проигрывали бы даже домашним кон­курентам! Chrysler был на уровне сегодняшних государственных школ, а конкуренты лучших частных. И можете быть уверены: у конкурен­тов было меньше проблем и больше преимуществ. Вы думаете, потре­бителей этот интересовало? Да ни капли! О справедливости никто не рассуждал. Я даже позволю себе заметить, что вы вряд ли найдете дру­гой пример такой несправедливой и нечестной конкуренции. Chrysler был самой слабой автомобильной корпорацией США, слабой до такой степени, что как минимум дважды мы были просто на грани гибели.

Для того чтобы выжить, нам пришлось кардинальным образом из­менить проектирование, производство и маркетинг нашей продукции. Мы не только организовали наших талантливых сотрудников в много­функциональные команды, мы дали им больше ответственности и уп­разднили многие бюрократические процедуры, потому что, как это ни странно, часто для того, чтобы повысить дисциплину, нужно лишь одно ослабить систему контроля.

Во время и первой, и второй перестройки Chrysler уничтожил де­сятки тысяч рабочих мест по сравнению с численностью своего персо­нала в 70-х годах по одной простой причине: мы не смогли бы выжить в конкурентном окружении, если оставили бы на работе людей, кото­рые нам были не нужны. Наша производительность выросла. Мы вы­платили долги и стали самой прибыльной компанией в отрасли. И сей­час предлагаем лучший ассортимент моделей автомобилей, чем любая другая компания в мире, это подтвердит любой, кто разбирается в нашем бизнесе. Наиболее весомым доказательством эффективности трансформации нашей компании может служить тот факт, что после того, как дела наладились и компания стала преуспевать, мы создали несколько тысяч (а точнее 20 000) новых рабочих мест.

Вы можете сделать вывод, что нечестная конкуренция дважды чуть не погубила Chrysler: первый раз в конце 70-х начале 80-х и второй раз в конце 80-х начале 90-х. 11о это будет неверно. 1 Іечестная кон­куренция спасла Chrysler. Именно она вынудила нашу корпорацию (сначала очень неохотно) примириться с реальным положением вещей и произвести перемены, на которые по собственной воле мы бы никог­да не решились. Возможность потерпеть крах отлично побуждает к дей­ствиям и может быть замечательным уроком. 11а самом деле защищать ученика от любых неудач это такое же ущемление его прав, как и не поощрять его, если он это заслужил!

И в корпорации Chrysler, и в других компаниях, где я работал, мы не начинали фундаментальные перемены по своей собственной иници­ативе. Они были нам навязаны. Даже самые мудрые люди и организа­ции очень редко могут самостоятельно прийти к мысли о необходимо­сти перемен. Но даже если они понимают, что перемены необходимы, обычно не хватает решимости их начать, разве что «враг уже стоит у ворот!».

Понадобился страшный советский «Спутник», чтобы американцы высадились на Луне. Конкуренция со стороны Federal Express заста­вила государственную почтовую службу провести радикальные рефор­мы и стать самоокупаемой организацией. Почему же в сфере образова­ния эффект конкуренции должен быть другим?

Конкуренция не приведет к исчезновению государственных школ, но во многих случаях заставит их работать по-другому: пересмотреть свои приоритеты, провести необходимые перемены, избавиться от не­оправданного расточительства, перераспределить ресурсы так, чтобы они приносили максимальную пользу, и больше ориентироваться на по­требности своих клиентов.

Старые образовательные теории, которые привели к появлению выпускников, не умеющих считать или грамотно писать, нужно моди­фицировать или просто отбросить. Один из первых кандидатов странное убеждение, что банальная информация не играет никакой роли. Я называю это системой школьного обучения по принципу «Швейцария это где-то там, в Скандинавии? Да?». Эта система пред­полагает, что любая информация или факт, который может понадобить­ся Джонни или Сузи, можно отыскать при помощи ближайшего ком­пьютера. И нет смысла в изучении орфографии, грамматики и пункту­ации, потому что ошибки поправят компьютерные программы коррекции текста.

11с знаю, как вы, но, по-моему, такие программы не решают всех про­блем безграмотных, особенно в тех случаях, когда приходится иметь дело с омонимами словами, которые звучат одинаково, а пишутся по - разному и имеют разное значение, которых много в любом языке. При­веду несколько примеров.

Пример А. Я смотрю на богатое, со вкусом оформленное приглаше­ние от ведущего производителя вин, которое приглашает меня на «де­густацию сидений[26] ».

Пример В. Вот заголовок из газеты USA Today, который, наверное, писал взрослый человек, хотя в этом никогда нельзя быть уверенным: «Х-Fihs дали возможность вздыбиться горе света[27]'». Это, наверное, «от­свет» другого сериала Twin Peaks.

Пример С. А вот строка из почтенного журнала Time, которая обе­щает «замаскированный горный пик*2». Как мне не терпится, чтобы с этой горы наконец сорвали маску!

Пример D. В автомобильном бизнесе вас постоянно кто-то пытает­ся упрекнуть за недостаточно хорошее качество вашей продукции. Не устояла перед этим искушением и «почтенная седая леди» газета New York Times, которая заметила, что постоянные проблемы с качеством вызвали у многих потенциальных покупателей lean/* 5 в продукции ком­пании Chrysler. Я не знаю этого нового жаргонного слова, может быть, они имели в виду Тимоти Лири (Timothy Leary), пропагандиста пси­ходелических наркотиков, или сами в то время были «под кайфом»!

Примеры F, Т, G и т. д. Вот гневная статья на первой полосе газеты против моды на pierced navals*A («проткнутых моряков»). Ну, кто бы мог подумать, что «дырявые моряки» станут такой проблемой? Вот журналист поздравляет компанию Chrysler, запустившую новую мо­дель Durango, и рекламирует ее promotional flare* ' (сигнальные раке­ты) ага, мы кладем по ракете в каждый багажник. И наконец, автор письма (сам топ-менеджер!) спрашивает, оценят ли effluent society*6 (американские отбросы) новые скидки на автомобиль Chrysler Concorde. (1 I у и дела! я надеюсь, что нет!)

Еще одна образовательная теория сомнительной полезности утвер­ждает, что требование писать грамотно или по крайней мере после­довательно (не писать одно и то же слово то так, то иначе) это по­пытка правящего класса США задушить творческое самовыражение американских детей. Но этой теории «творческая орфография» (ина­че' орфографические ошибки) не только допустима ее следует по­ощрять.

Энтузиастов такого подхода, наверное, заинтересует, что у них в свое время был могущественный союзник плутократ Джордж Херст гор­нозаводчик, мультимиллионер и отец газетного магната Вильяма Рудоль­фа Херста. Старший Херст, самоучка, начавший с нуля и никогда не учив­шийся в школе, разбогатев, выдвинул свою кандидатуру на пост губер­натора Калифорнии. Подозревая, что недоброжелатели могут поставить под сомнение его интеллектуальные возможности, он говорил в свою защиту: «Мои оппоненты говорят, что у меня нет книжных знаний, как у них. Мол, я пишу с ошибками. Они придираются ко мне, что вместо птица я пишу п-т-и-ц-я. Ну, если им непонятно, что п-т-и-ц-я это птица, что они вообще, черт возьми, понимают?»

У преподавателей математики дела ничуть не лучше. Они тоже от­правились в плавание по мутным водам. Зачем ставить перед ученика­ми такую скучную, нетворческую, занудную цель, как умение правиль­но решать задачи? Почему вместо этого не использовать условия зада­чи как повод для обсуждения социальных и экологических реалий? Вот вам пародийная, но достаточно реалистичная иллюстрация подобного подхода.