Я, как уже говорилось, был но многим вопросам не согла­сен с официальной медициной, к тому же я не люблю на­чальников и жесткий распорядок: утром на работу, вече­ром с работы. Ну, определенную роль и деньги сыграли. Но сказать, что частная практика была легким делом, я не могуг. Ведь с 10 утра начинались поездки по больным. Потом взрослые сами стали ко мне приезжать, но детей

я всегда смотрел у них дома, их возить сложно, да и не­знакомая обстановка их пугает. Ездил я на “Запорожце”, у которого не было ни одного сиденья, кроме водитель­ского, и за четыре года он проехал 330 тысяч километ­ров. Круг пациентов складывался постепенно. Чаще всего кто-то рекомендовал меня своим друзьям, но иног­да я находил пациентов на вызовах. В начале 1980-х я был вполне традиционным педиатром. Вот у ребенка насморк, высокая температура, и меня приглашают. Почему не участкового врача? Возможно, потому, что мои установки отличались от привычных. Обычно как бывает? Заболел ребенок, пришел участковый, вылечил, а он опять заболел, доктор опять пришел, вылечил, а ре­бенок снова заболел. Получается, что доктор, по сути, сам ликвидирует последствия своей работы. Мне так ра­ботать было малоинтересно. Когда вдруг наступаешь на синие грабли и получаешь полбу, это нехорошо. Но если через три минуты ты наступаешь на красные, а потом и на желтые грабли, то очевидно, что необходимо сменить ключевое слово. Если ты решишь вообще не наступать на грабли, то, может быть, перестанешь получать по лбу. Вот и мне было интереснее сделать так, чтобы ребенок сам справлялся с болезнью, а лучше вообще не болел.

Больше всего из моих реко­мендаций родителей, разуме­ется, пугали обливания при высокой температуре холод­ной водой. Бабушки, бывало, падали в обморок. Я даже сам не знаю, как мне удавалось уго­варивать людей идти на это.