Посмотрите б словаре определение слова «очаровательный», и вы сразу представите себе Билла Клинтона. Самый заклятый его враг не продержался бы против него и пяти минут, но Билл мог и быстрее покорить его.

Я помню момент, когда в Белом доме вывесили его портрет. Был устроен прием по этому поводу, и Джордж Буш 43-й был в полном восторге. Он все время говорил о том, каким замечательным чело­веком и прекрасным президентом был Клинтон. Через несколько недель я встретился с Бушем и напомнил ему об этом. «Вы не слиш­ком переусердствовали в своих похвалах?» — спросил я.

Он удивился: «Вы что, шутите? Билл — лучший. Неужели вы это­го не понимаете?»

Клинтон действительно один из самых умных людей, которых только можно встретить. Его знания поражают. Он познакомился с Хаей, и они тут же начали обсуждать Американский универси­тет. Она закончила это учебное заведение, а он однажды высту­пал там с речью. Он вспомнил все аудитории, в которых побывал, и многих из администрации университета мог назвать по именам. Просто удивительно, сколько всего он знает и помнит. Он умеет вникать в самые разнообразные вещи — от кулинарии до баскет­бола и управления государством.

Мне всегда нравилось брать интервью у Клинтона. Он — луч­ший собеседник в мире. Некоторые журналисты, правда, говорили, что он их разочаровал, но я этого никогда бы не сказал. Правда, он имеет привычку опаздывать, ну что ж тут поделаешь.

У него большое сердце, он прекрасно разбирается в проблемах афроамериканцев, и у него прирожденный талант разрешать про­блемы. Он смог разобраться в ситуации на Балканах. И покинул свой пост, сохранив любовь сограждан. Если бы не Моника, его во­обще можно было бы считать самым удачливым президентом.

Есть хорошее высказывание — забыл, кто его автор, может, я сам: «Не делай ничего такого, чего ты не хотел бы видеть в первом абзаце своей эпитафии».

Несмотря на достижения в борьбе с нищетой и в вопросе граж­данских свобод, в первой строчке эпитафии Линдона Джонсона

всегда будет стоять слово «Вьетнам». А у Никсона — «Уотергейт». Клинтон очень старался спихнуть Левински хотя бы во второй аб­зац. И все равно в первых строках возникает слово «импичмент».

Его явная слабость была в потакании своим желаниям. Мне ка­жется, и сам Клинтон не мог объяснить, почему он поступает так, а не иначе.

Но разве у великих людей нет недостатков? Черчилль страдал манией. Линкольн впадал в депрессию. Интересно, как он это на­зывал, своим голубым периодом? В свои черные дни он запирался ото всех. Когда у Линкольна или Черчилля случались моменты сла­бости, они могли полностью отстраниться отдел на три-четыре дня. Погружались в свои мысли или спали. Слабости Клинтона не ме­шали ему быть прекрасным президентом. Он всегда был и остается тружеником. Он постоянно в делах.

Даже самых лучших президентах есть за что укорять. Фран­клин Делано Рузвельт был великим — величайшим президентом на моей памяти. Мне было двенадцать, когда он умер. И я пом­ню, как шел по улице и видел рыдающих людей. Рузвельт побе­дил Великую депрессию и выиграл мировую войну. Не думаю, что кому-то еще из президентов довелось столкнуться одновремен­но с такими огромными проблемами. Но он не отдавал приказ бом­бить железные дороги, ведущие к концентрационным лагерям. Он никогда не выступал за гражданские права или за черных на Юге. Элеонора говорила, что он мог бы сделать гораздо больше вместе с южными демократами, но предпочел остаться в стороне. Мне хо­телось бы поговорить с Рузвельтом об этом. На каждого человека оказывает влияние его происхождение, время, в которое он живет, и сложности, с которыми ему приходится сталкиваться. Именно с этой точки зрения его и надо оценивать.

Как показало время, люди, которые пытались объявить импич­мент Клинтону, остались в истории не более чем примечаниями. А Клинтон оказался замечательным президентом.