В видавшем виды джипе Карла Маркса мы едем по ухаби­стой лесной дороге. Жарко. Даже бабочки исчезли, попря­тавшись в тени листвы. Редко крикнет какаду или перебе­жит дорогу экзотический зверек. Сквозь деревья виднеется какое-то странное сооружение, над которым развевается не­что вроде флага.

— Посольство?!. — в шутку говорю я, указывая на флаг.

— В самую точку попал! — смеется Карл Маркс. — По­сольство инопланетян... Там один чокнутый чех живет, по кличке Коперник... Раньше он в Канберре жил... Ты бы­вал в Канберре?

— Нет...

— Чех там в университете работал... Когда по Канберре экскурсанты бродят, они обычно у каждого дома с флагом останавливаются и по флагу определяют, чьей это страны посольство. Чех над своим домом тоже какую-то тряпку вы­весил... Экскурсанты начали останавливаться и, роясь в пу­теводителях, бурно гадали — чье это посольство?.. Самые любопытные даже стучали в дверь и спрашивали... И тут чех кайфовал, сообщая им, что это посольство инопланетян с Марса...

— А чего ж это он из столицы сюда перебрался?

— Это надо у него спросить... Таких чокнутых универси­тетских профессоров тут дюжины полторы... Двоих я хоро-

шо знаю — один из Калифорнии приехал, а другой в Цюрихе преподавал... Есть из Кембриджа, есть из Парижа... Гово­рят, что им надоела тихая академическая жизнь, захотелось на волю. Воля — это штука серьезная, — философствует Карл Маркс, —так веревкой за шею потянет, что мало не по­кажется.. . Тут у нас двое приятелей-норвежцев живут, инже­неры из Осло. Приехали парни в Австралию в отпуск на три недели, жен дома оставили. Случайно попали в Лайтнинг - Ридж. Начали копать опалы и застряли... азарт захватил... Вот уже седьмой год безвылазно... Жены их давно бросили, а они все копают... Я ж тебе говорю, эта жизнь как наркотик, она засасывает...

Пока Карл Маркс излагал «философию свободы», мы подъехали к какому-то странному сооружению. Сначала я подумал, что это еще один замок, но вскоре понял, что это кое-что покруче.

Представьте бетонную платформу метров двадцать на двадцать. Она приподнята над землей метра на два и стоит на огромных зацементированных бочках из-под горючего. Под платформой помещения в виде корабельных кают с иллюминаторами, а на ней какие-то загадочные соору­жения, напоминающие готовые к взлету ракеты; мостики на разных уровнях, с поручнями, как на подлодках; задраи­вающиеся железные люки-двери, ведущие в каюты; купол с торчащей в небо трубой настоящего телескопа, как в пла­нетарии.. . Короче, какая-то фантасмагория. И всюду по сте­нам метровые надписи на разных языках: «Добро пожа­ловать, братья по разуму!», «Земляне приветствуют вас!», «Е = тс2»... цитаты из Коперника, Галилея... А кругом буш и попугаи...

— Только не вздумай с этим придурком в разговоры вступать, — предупреждает Карл Маркс, когда мы останав­ливаемся возле этого загадочного сооружения, — замуча­ет рассказами об инопланетянах... Он и платформу-то эту построил для встречи с ними... Без него им, видишь ли,

некуда будет приземлиться... никто их не встретит, и они обидятся.

Но предупреждение Карла Маркса запоздало. На платфор­ме уже стоял рослый старик с лохматой седой шевелюрой, в парусиновых штанах и с поднятой над головой бутылкой вина. Он приветствовал нас, размахивая бутылкой...

— Алел закат над сумасшедшим домом... — тихо про­декламировал Карл Маркс.

Никаким сумасшедшим Зденек — как в действительно­сти звали хозяина «обсерватории», — конечно же, не был, но «сдвинутым» на почве внеземных цивилизаций, бесспор­но, был. Его повышенный интерес к этой теме был связан и с профессией астронома, и с восторженным характерохм ребенка. Это я понял потом, а пока, под влиянием Карла Маркса, тоже смотрел на него как на чокнутого. Но в одном Карл Маркс был прав — Зденек мог утопить в этой тематике любого собеседника...

Еще не успев толком познакомиться, он тут же взял быка за рога.

— Что, Борода уже наплел вам про сумасшедшего чеха, живущего в лесу?!. — с ходу набирая темп, начал он. — А кто не сухмасшедший?!. Если я сумасшедший, то и Вольтер тоже сумасшедший, и Кант, и Лаплас, и Ньютон... Они все верили во неземные цивилизации... Что сказал последова­тель Эпикура Митродор?.. Он сказал, что считать нашу Землю единственньїхм населенным миром во вселенной было бы та­кой же нелепостью, как утверждать, что на огромном засеян­ном поле мог вырасти лишь один пшеничный колос. А Лукре­ций Кар в своем философском трактате «О природе вещей» еще во времена Римской шмперии писал, что весь этот види­мый нами мир вовсе не единственный, и мы должны верить, что в других «областях пространства» имеются другие земли с другихми людьми и животными. За что сожгли Джордано Бруно?!. За то, что он сказал, что существует бесчисленное количество солнц и бесчисленное количество земель, кото-

рые крутятся вокруг своих солнц... и на этих землях есть свои жизни... Сванте Аррениус получил Нобелевскую премию...

И тут мне удалось вклиниться в профессорский моно­лог.

— Простите, но я понятия не имею, кто такой этот Ар­рениус. .. — сказал я.

Зденек споткнулся на полуслове и посмотрел на меня с со­жалением, как на ущербного...

— Швед... — сказал он, меняя тональность. — Но это, в общем-то, неважно...

Он откупорил бутылку, и мы устроились на платформе в тени «ракеты»...

Как и всё вокруг, вино тоже было необычное — терпкое, даже жгучее. Оказалось, что это собственное изобретение Зденека, и готовит он его из перца. Узнав, что я из Москвы, мой новый знакомый оживился. Дело в том, что он бежал из своей родной Праги в 1968 году, еще будучи студентом, когда советские танки вошли в Чехословакию...

— Мы срывали с домов таблички с названиями улиц, чтобы запутать ваших танкистов... — вспоминал Зденек. — Запирали туалеты от солдат... сливали фекалии в колодцы с питьевой водой, которой они пользовались... ребята ло­жились под гусеницы...

Я молчал и где-то в глубине души ощущал личную вину за советский режим. Зденек, видимо, уловил это и тактично поменял тему разговора.

— Я уже давно не чех... — сказал он. — Да и вообще, национальность — это чушь... Наша маленькая планетка — это кораблик...

Он опять сел на свой любимый конек...

— Когда вы увлеклись темой инопланетян? — осторожно спросил я, стараясь, чтобы он не заподозрил в моем вопросе иронии.

— В конце семидесятых... Меня пригласили проконсуль­тировать один астрофизический феномен... А началось с того,

что новозеландский летчик, пролетая над проливом Кука, уви­дел какой-то странный светящийся летящий объект. Он рас­сказал об этом своему приятелю — оператору мельбурнского телевидения, и тот загорелся желанием снять об этом фильм. Обратился ко мне как к астроному с предложением вместе сле­тать по тому же маршруту — а вдруг повезет... Мы полетели на маленьком частном самолетике, и точно в том же районе, над проливохм Кука, увидели не один, а несколько ярких ле­тающих объектов. Но не только мы их увидели. С земли нам сообщили, что на радаре в Веллингтоне они тоже видны... То есть они материальны!.. Самый крупный из них был от нас километрах в двадцати... Я попросил пшюта приблизиться к нему. Только взяли курс на него, как объект вдруг сделал прыжок и оказался перед самым нашим носом... Яркий, как огрохмная шаровая молния... Пилот даже рванул самолет вверх, чтобы не столкнуться с ним... А объект еще раз прыг­нул, оказался под нами, потом над нами и исчез... Оператору удалось заснять все это... Пленку потом крутили по многим каналам телевидения... Сенсация была грандиозная, а объ­яснить никто ничего не смог...

Я молчу и смотрю на Карла Маркса, ожидая его коммен­тариев...