Увеличение числа заявок отчасти вызвано и расширением пред­метной области, которую USPTO и суды считают сегодня патен­тоспособной. USPTO рассматривает заявки более чем 400 классов и тысячах подклассов изобретений: от А-образных конструкций и абаков до цитр, зоотехники и сухариков57. Среди наиболее по­пулярных классов изобретений — чипы и аксессуары для гольфа5*. Необходимость разбираться в столь разных видах науки и техники создает дополнительные трудности для экспертов.

Конституция оставляет за конгрессом и судами право решать, что может быть запатентовано. В дополнение к традиционным «па­тентам на изобретения» в технической, производственной и био­химической сферах конгресс добавил средства защиты растений и промышленный дизайн59. Из-за очевидной конкурентной и на­учной ценности патентов в 1980-х был расширен диапазон патенто­способных областей и увеличено время действия патента. В 1982 г. Верховный суд в так называемом постановлении Чакрабарти про-

возгласил, что «все под солнцем патентоспособно», включая бакте­рии. Расширение латентного поля стало основой для развития био­технологической промышленности60. Но как только Верховный суд открыл этот ящик Пандоры, суды низших инстанций дали дорогу латептированию компьютерных программ, деловых и финансовых методик, генных технологий61. Расширение патентного поля также подхлестнуло связанную с патентами исковую активность.

К счастью, в том же году, когда начало действовать постанов­ление Чакрабарти, конгресс создал Апелляционный суд по феде­ральному округу (CAFC) — специализированный апелляционный суд, цель которого — разъяснение противоречий, возникающих в результате решений окружных апелляционных судов62. Например, Апелляционный суд восьмого округа, находящийся в Сент-Луисе и Септ-Поле, за последние десять лет не сохранил действующим ни один оспоренный патент, тогда как суд пятого округа, базиру­ющийся в Новом Орлеане, принимал решения в пользу держате­лей патентов более чем в 80% случаев63. Создание CAFC привнесло

в процесс больше единообразия и, следовательно, определенности л#4®' и увеличило вероятность того, что в случае судебного разбира­тельства патент будет сохранен64. Расширение патентоспособного предметного поля вызвало противоречивую реакцию: реформаторы утверждали, что различать идею (например, математическую фор­мулу), которую нельзя запатентовать, и практическое изобретение (использование формулы в компьютерной программе, которая дает результат), — это абсурд65.

Решение Верховного суда, позволяющее понимать широко пред­мет патентоспособности и включить в пего программное обеспе­чение и методы деловой деятельности, привело к росту числа за­явок. Это, конечно, оказало негативное воздействие па готовность USPTO их рассматривать. Программной обеспечение не было па­тентоспособным до начала 1980-х. Поэтому не существовало и раз­витой базы данных по известному уровню техники в этой области.

Если механические изобретения могут быть проиллюстрированы изображениями, то методы деловой активности (например, ком­пьютерная программа для определения финансового риска, инве­стиций, хеджирования независимой отсроченной компенсации или пресловутая «покупка за один клик» для транзакций в Интернете)

часто не поддаются простому описанию. К тому же информация в этих областях слишком быстро меняется, что не позволяет Бюро патентов создавать архивы.