Garden state. Оплот консерватизма. Спортивная столица. Парад модниц. Вавилон

Мельбурн, столицу штата Виктория, называют самым удоб­ным для жизни городом мира. И это не метафора, а титул, присвоенный ему Вашингтонским центром по пробле­мам населения Земли. На автомобилях, которые движутся

по городу, вы можете увидеть таблички с надписями «garden state» — «штат-сад», потому что на каждого жителя этого цветущего мегаполиса приходится, как мы уже говорили, по 200 квадратных метров садов и парков!

этих городов, о чем мы уже говорили. Сидней зарождался как поселение каторжан, а Мельбурн — как поселение воль­ных иммигрантов, приплывших за лучшей долей*.

Мельбурн, а с ним и штат Виктория были основаны в 1835 году, то есть через 47 лет после Сиднея, как сельско­хозяйственное поселение двумя иммигрантами из Брита­нии, купившими за гроши у аборигенов 243 тысячи акров земли в устье реки Ярра. Это было первое поселение сво­бодных белых людей, возникшее в Австралии. И одними из первых законов, принятых здесь, были запрет на спирт­ное и на въезд сюда каторжан. Если начиналось все с горстки белых, то к 1837 году их насчитывалось уже пятьсот человек, а в 1847 году поселок получает статус города.

Когда в середине 1850-х в районе Мельбурна было найде­но золото, сюда хлынули искатели удачи со всего мира. Уже к 1861 году Мельбурн становится самым богатым и самым крупным городом Австралии. А в эпоху правления в Англии королевы Виктории, в так называемую викторианскую эпоху, город получает титул «Мельбурн Великолепный» за элегант­ность и изысканность стиля. Он становится в один ряд с важ­нейшими городами мира.

Как ни зыбок довод, который я хочу привести, но он, как мне кажется, косвенно подтверждает сказанное выше. Первыми европейскими по­селенцами в Австралии, как мы знаем, были каторжане, то есть люди низших классов. Их багажом были кандалы, и ничего больше. Но к ка­кому бы классу ни принадлежал человек, его все равно тянет к само­выражению, то есть к творчеству. Одним из самых простых способов удовлетворить эту тягу была живопись. Она требовала минимальных подручных материалов. Для нее достаточно даже поверхности скалы или коры дерева. Именно этот вид искусства и стал ведущим в сего­дняшней Австралии. А вот в Новой Зеландии, например, первыми иммигрантами были вольные представители обедневшего среднего класса. Они везли с собой в новую жизнь остатки прежней роскоши, в частности рояль или скрипку. Поэтому при всей близости этих стран музыкальная культура современной Новой Зеландии опережает австра­лийскую. (Вспомните новозеландский фильм «Пианино», получивший «Оскар».)

С момента провозглашения Австралии федеративным го­сударством 1 января 1901 года Мельбурн провозглашается ее столицей и остается ею до появления Канберры, хотя, если выражаться спортивным языком, в затылок ему в это время уже дышал Сидней.

Потеряв официальный статус столицы, Мельбурн тем не ме­нее еще надолго остается культурным и образовательным центром страны[16]. Его еще называют «спортивной столи­цей» Австралии. Справедливость этого титула подтверж­дается хотя бы тем, что первые проведенные в Австралии в 1956 году Олимпийские игры проводились в Мельбурне. Здесь проходят знаменитые ежегодные скачки на «Кубок Мельбурна», в которых участвуют лучшие скакуны мира... и первые модницы, использующие этот праздник, чтобы по­казать себя. Здесь же проходит крупнейший в мире теннис­ный турнир Большого шлема — Australian Open, и знамени­тые автогонки «Формула-1», не говоря уж о десятках других мировых спортивных мероприятий.

Общая численность населения сегодняшнего Мельбурна около четырех миллионов. Это интернациональный мега­полис, где проживает до двухсот национальностей. Треть жителей либо сами родились за границей, либо оттуда ро­дом их родители. Здесь греков больше, чем в любом городе Греции, за исключением Афин и Салоников. Итальянцев — как в крупнейших городах Италии. Югославов — как в са­мом крупном городе Балкан. Немцы, французы, японцы, ли­ванцы, голландцы, датчане, корейцы, китайцы, вьетнамцы... Все это отражается в многообразии шумных рынков, ресто-

ранов, уличных кафе, гастрономических магазинов и, конеч­но же, в архитектуре.

Потомки тех аборигенов, у которых первые британцы когда-то купили эту землю, тоже представлены в калейдо­скопе города двадцатипятитысячным сообществом.