В 16 лет Федор Поспелов поступил в университет и в 22 года защитился. На тот момент он был самым молодым кандидатом экономических наук в Со­ветском Союзе и не сомневался, что всю жизнь посвятит науке, а в 35 напишет докторскую. Но вот уже 11 лет бывший востоковед занимает пост Председате­ля Правления банка «Огни Москвы». И если завтра ему понадобится руко­водить металлургическим заводом, он

возьмется за это без тени сомнения.

О компании

Банк «Огни Москвы» существуете 1994 г. Направления деятель­ности: банковские операции, брокерские услуги, депозитное об­служивание, дилерские услуги на рынке ценных бумаг.

Федор, как востоковеды ста­новятся банкирами? Случайность?

Вообще говоря, я очень верю в волю случая. Тем более как вос - токовед. Ведь Восток полон мис­тики. 10 лет жизни я отдал Индии:

учился на отделении экономики

#

зарубежных стран и уже на 2-м курсе «связался» с отделом Индии Института востоковедения. Око­ло года провел в самой стране.

Но родилась дочь, и я вернулся в Москву, в родной институт, на должность младшего научного сотрудника. Это был 1990 г., мне платили не то 110, не то 120 руб.

Однажды при яте ль-журна - лист позвонил: «Слушай, меня пригласили на собеседование в «Вечернюю Москву», пойдем вместе». Ради любопытства по­
шел. Там только-только на смену Индурскому главным редактором пришел Лисин. Ему нужна была новая команда — средний воз­раст членов старой редколлегии составлял 60 лет.

И, как в кино, Вас взяли, а друга — пет?

Примерно. По крайней мере мне сделали предложение, от которо­го я не смог отказаться из абсо­лютно шкурных соображений: зарплата, какую в то время полу­чал академик, директор моего института, персональная черная «Волга», отдельный кабинет и секретарша. А мне было 25!

И что требовалось взамен?

Был очень широкий круг обязан­ностей. Вскоре, например, мне

пришлось создавать из «Вечер­ки»... колхоз. Это не метафора.

Если помните, «ВМ» была совместным органом МГК КПСС и Моссовета. В 1990 г. Моссовет, возглавляемый Поповым, был демократическим, а МГК под командой Прокофьева — напро­тив, коммунистическим. Они друг с другом воевали, в том числе и на страницах «Вечерки», которая через день печатала передовицы прямо противоположного содер­жания. Лисин умудрился убедить Попова и Прокофьева в том, что им такая непоследовательная газета не нужна, и они отказались от учредительства.

Тогда в стране были возмож­ны только три организационно­правовые формы: госсобствен­ность, кооперативная собствен­ность и колхозы. Главред как бывший сотрудник ЦК КПСС не мог позволить, чтобы «Вечер­ка» стала кооперативом. О гос­собственности речь тоже не шла. В итоге был зарегистрирован колхоз «Вечерняя Москва».

И долго она существовала в таком качестве?

Четыре года. В 1990 г. «Вечерка» была первым независимым изда­нием в Советском Союзе, «Ком­мерсантъ» возник чуть позже и был зарегистрирован в форме кооператива. У нас появились Устав, печать, и вдруг выясни­лось, что нужны реклама, бухгал­терия, юридический и произ­водственный отделы. Мы никог­да этим не занимались, ведь раньше газета входила в состав издательства «Московская прав­да». Раньше мы не знали, откуда, например, берется бумага. Надо было просто пойти в подъезд № 5 на Старой площади, подписать тиражи на весь год и получать бумагу. А теперь?..

И Вы разобрались?

Да. Начались мои хождения по Старой площади в попытках выбить фонды. А потом целлю­лозно-бумажные комбинаты ста - ли свободно продавать излишки бумаги. Но дчя того чтобы ее

купить, трудовом)’ коллективу нужно было что-то предложить.

У нас бартер был такой — берешь человек 20 известных артистов, нанимаешь самолет и летишь в Кондопогу. Я занимался и всем этим, потому что в отличие от своих пожилых замов не боялся делать ошибки.

Вообще, я очень благодарен моему главному редактору за то, что он дал мне шанс реализовать себя в ином амплуа и поверить в то, что решать управленческие задачи мне по плечу. Ведь если у человека есть определенный уровень интеллекта и воля к по­беде, он может браться за слож­ные, незнакомые задачи и нахо­дить решение.

Сколько Вы проработали в «Вечерке»?

Лет пять. Все удалось наладить.

14 я заскучал. Параллельно шла инфляция, издержки производ­ства росли, денег стало не хва­тать. В это время вышел Закон о поддержке средств массовой
информации, появилась система госдотаций. Было решено, что для содержания СМИ нужно создать банк. Так появились «Огни Москвы», учредителями которых выступили «Вечерняя Москва», «Московский комсомо­лец» , издательско-полиграфичес­кий комплекс «Московская прав­да», «Известия», «Комсомоль­ская правда», Правительство Москвы и др. В начале 1990-х гг. многие были заражены экономи­ческим романтизмом. Казалось, что учреждение с вывеской «банк» — это реальный генера­тор денег. Но довольно быстро выяснилось, что из ничего ниче­го не вырастает. По счастью, идея содержания СМИ ушла.

И Вы стали руководить банком?

Да. Я в очередной раз начал дело, в котором ничего не пони­мал. Мое образование — эконом - фак МГУ советского периода — давало такое же представление о банковской деятельности, как

о деятельности филармоничес­кого оркестра.

И каково это — всему учиться на практике?

Главное — идти всеми путями одновременно. Где-то продви­нуться на 5, где-то на 7, где-то на 10%. Если выбрать только один оптимальный путь, продвинешь­ся на 20%, но для успеха этого недостаточно.

Естественно, я обложилея литературой, какую тогда мог найти. Поговорил со всеми бан­кирами, с которыми мне удалось на тот момент войти в контакт.

И ваял людей, которые работали в банках. К сожалению, у них были старые представления, что не банк — для клиента, а кли­ент — для банка.

Вам приходилось перестраи­вать их сознание?

Это была большая проблема. Многие так и не смогли пере­строиться. Хотя есть и такие, кто проработал у нас уже 10 лет,

например начальник операцион­ного управления. Этой женщине было уже за 40, она имела опыт банковской работы, но смогла переломить свое мышление и сегодня воспитывает операцион­ный персонал. Конечно, клиен­тоориентирован ность по анкете соискателя не читается. Иногда человек все делает четко, и по формальным признакам к нему очень трудно придраться. По­просили — сделал. Но сделал так, что у клиента возникло ощуще­ние, что сто воспринимают как ііазойливую муху.

Каких людей Вы предпочита­ете брать на работу?

Для меня всегда были более важ­ны интеллектуальные способ - мости кандидатов, нежели их формальное образование.

Я на многие направления брал выпускников МИФИ или физте­ха — людей, умеющих системно мыслить. Они ничего не знали о банке, но, как только разбира­лись в проблеме, становились

намного лучшими специалиста­ми, чем те, кто пришел из про­фильных вузов.

И я всегда приветствую рост кадров. Например, нынешний начальник валютного управле­ния — мой бывший секретарь.

За семь лет она выросла до этой должности. Мне с такими сотруд­никами легко — человек, кото­рый просидел несколько лет в моей приемной, понимает ло­гику моих решений.

А кого Вы бы никогда не пригласили в компанию?

Бывает, в резюме кандидата упомянуты прекрасные органи­зации. Но в каждой из них он поработал год или полтора.

И за 10 лет сменил пять компа­ний. Какой бы классный специ­алист он ни был, я его не возь­му. Стабильный коллектив —

/

это одно из условий успеха бан­ка. И одна из составляющих его имиджа.

Я бы также не взял человека, который работал в структурах,
так или иначе замеченных в свя­зях с криминалом.

Если сотрудник уволится, а потом захочет вернуться,

Вы возьмете его обратно?

В 90% случаев нет. Я уважаю право каждого человека искать там, где лучше. Но не очень ува­жаю тех, кто ходит туда-сюда.

Я не требую лояльности к себе, но настаиваю на лояльности к компании. Такие уходы-возвра­ты расхолаживают других со­трудников.

Вы строгий руководитель?

Я — авторитарный руководи­тель. И не вижу в этом ничего плохого. Потому что не верю в коллективную ответствен­ность. Я всегда выслушиваю все мнения, учитываю все аргумен­ты, но решения принимаю сам. Хотя, конечно, не забываю и о делегировании полномочий. Но в моем случае оно подразуме­вает последующий контроль и корректировку. В работе банки-

ра, как и в работе врача, адвока­та, риск — дело совершенно неблагородное. Моя главная задача — не потерять чужие деньги. А уже потом — зарабо­тать. С этой точки зрения, я — консерватор.

Я не кричу на сотрудников, но, когда говорю с ними тихо, они этого очень не любят.

А хвалите их?

Почти нет. Это мой недостаток. Я скуп на положительные эмо - ции и в личной жизни, и в рабо­те. У меня хватает ума понять, что эта проблема есть, но не хватает, наверное, его же, что­бы как-то откорректировать поведение.

Испытываете ли Вы одиночество?

В определенном смысле, да.

Я убежден, что работа мешает дружбе. Фантастически тяжело сохранить не только дружеские, но и даже приятельские отноше­ния, работая вместе.

Вас изменил бизнес?

Да. Я стал жестче, циничнее. Стал, несомненно, более подо­зрительным и менее расположен­ным к людям. В какой-то момент начинаешь сомневаться, хотят ли с тобой дружить или получить кредит. Это очень гадкое чувство. Ты начинаешь закрываться. За последние 10 лет я не приобрел ни одного друга. Зато потерял кучу. Не могу сказать, что вокруг пустыня, но тенденция налицо.

В друзей, даже в приятелей надо вкладывать время, а для этого его еще надо найти.

В жизни за все надо платить. Человек, успешный в бизнесе вряд ли так же успешен в част­ной жизни. Если но 12 часов в день работаешь и еще постоянно летаешь по делам, велика воз­можность, что семья развалится.

Но ведь у Вас все же есть свободное время?

Чем Вы его занимаете?

Самолеты, вертолеты, лошади. Вообгце-то я всю жизнь паничес-

ки боялся высоты, хотя и летать приходилось постоянно. А те­перь научился управлять самоле­том и получил пилотское удосто­верение.

Я считаю, что человек должен преодолевать себя, если считает это необходимым, и личность должна быть свободной, в том числе от комплексов и страхов. Их надо каким-то образом в себе изживать.

Что, на Ваш взгляд, определяет успех?

Удача. При прочих равных услови­ях. Умных, порядочных, системно мыслящих людей — море. Но вы­биться удается не всем. Надо во­время родиться, окончить «пра­вильный» вуз... Конечно, выиг­рыш может п не выпасть, но, что­бы его получить, надо быть в игре.

Людмила Буркина